– Разве это возможно? – спросил он. – Мне кажется, что испанская душа и английский взгляд на жизнь – несовместимые веши.
«Как ты и я», – грустно вздохнула Джейн.
– Должно быть, вам нравится спорить и отстаивать свое мнение? – Луис продолжал настойчиво задавать вопросы.
– Возможно. – Джейн тщательно обдумывала ответ. – Но не всегда, а лишь когда это необходимо.
– Отлично! – Он возвысил голос. Джейн почувствовала, как ее тело покрывается гусиной кожей. – Интересно, а вы сможете когда-нибудь поступиться вашими убеждениями? – Его голос звучал мягко, но глаза выжидающе смотрели на девушку.
– Если найдутся достаточно серьезные причины, чтобы изменить их, то – да.
Ей показалось, что она услышала его облегченный вздох.
– Значит, вы не столь упрямы и можете принимать во внимание обстоятельства? – усмехнулся он.
«Опять он издевается надо мной!» – Джейн разозлилась, выставила вперед подбородок и надменным голосом произнесла:
– Я всегда считаюсь с обстоятельствами и способна многое увидеть и понять.
– Мисс Джейн, я нисколько в этом не сомневаюсь. Ведь у вас зоркие глаза. – Немного подумав, он добавил: – Как у тигрицы, зеленые и красивые.
Джейн потеряла дар речи. Она потупила взор, но чувствовала кожей, как он ее разглядывает. В воздухе разносился тонкий аромат туалетной воды, которой он пользовался, и запах крепкого табака сигары, дымившейся в его руке. Она ощущала на себе его пронизывающий взгляд и боялась поднять глаза.
Молчание, возникшее между ними, затянулось и стало гнетущим. Тело Джейн сотрясала мелкая дрожь, и, когда она запинаясь обратилась к нему, обнаружилось ее волнение.
– Вы позволите мне взять сандалию?
Луис улыбнулся.
– Вот ваш хрустальный башмачок. – Он поднял руку. – Если вы помните, Золушка была далеко не вольна в своих поступках и подчинялась определенным правилам.
– Сказки, – презрительно фыркнула Джейн. Луис рассмеялся.
– Подумать только – я назвал вас романтической душой. – Затем он в притворном удивлении поднял брови и добавил: – Неужели вы сами, без посторонней помощи, будете надевать ваш башмачок?
Джейн вообще-то и не собиралась обуваться, но в его словах был слышен вызов, и она, протянув руку в повелительном жесте, сказала:
– Отдайте.
Их глаза встретились, и они оба застыли в молчании. Не нарушая тишины, он безмолвно подал ей сандалию. Их пальцы соприкоснулись, и Джейн отдернулась, словно обожглась о раскаленный утюг.
Дрожа от волнения, она склонилась, чтобы застегнуть кожаный ремешок, но все ее поспешные, чересчур торопливые попытки не увенчались успехом.
