— Значит, как я понял из ваших слов, — медленно произнес Гарри, — венчание проводил какой-то актер, а вовсе не пастор.
— Им надо было… сделать все правдоподобно в деталях. Снадобье могло не подействовать… до конца, и вы… запомнили бы происходящее.
— И вы согласились принять участие в этой мистификации! Но почему?
— Потому что… и я тоже… люблю вас! — прошептала девушка.
Признание вылетело у нее прежде, чем она смогла остановиться или подумать, как ему ответить, и, лишь увидев его глаза, она поняла, что сказала.
Опустив голову так, чтобы он не мог видеть ее лица, она поспешила добавить:
— Бы… так славно воевали… на войне вы стали героем… для всех нас. Как могла я допустить… а ваш дядя был уверен, что вы собирались… это сделать… чтобы вы погубили себя?
— Мне до сих пор трудно поверить в столь дикий и неестественный метод спасения, к которому прибегли мой дядя и ваш отец! Почему бы им напрямую, откровенно не спросить меня, женюсь ли я на актрисе?
— Они были… они боялись, вдруг, если… они попробуют уговаривать вас… не делать этого… вы станете еще настойчивее добиваться своего права… самому… выбирать себе жену… и непременно женитесь.
— Допустим, я в состоянии понять их рассуждения, — признался Гарри. — Но меня раздражает их ложь, а больше всего в этой истории мне претит тот факт, что они вовлекли вас в свой бредовый, нелепый заговор!
— Я согласилась принимать в нем участие… ведь я делала все… ради вас.
— Вас так волнована моя судьба?
— Естественно… волновала! Вы были таким… храбрым героем войны… героем для… тысяч людей. Как могли вы… разрушить все… это?
Он не реагировал, и она продолжала:
— Вы должны быть достаточно честны к себе самому… и признать — подобный шаг испортил бы… все, даже включая этот… красивый… замечательный дом.
Она думала об этом каждую ночь, ложась спать.
Боурнхолл никогда не стал бы подходящим местом для той актрисы.
Терезе казалось, будто она и вправду видит, как отец и мать Гарри проходят через комнату к камину или сидят в гостиной со старинной мебелью и абиссинским ковром.
Как они разговаривают о своем сынишке, который играет там, наверху, в своей детской.
Нянюшка с гордостью показывала Терезе лошадку-качалку, на которой скакал маленький Гарри, и форт, где он играл с оловянными солдатиками.
Словно прочитав ее мысли, Гарри спросил:
— Вам удалось восстановить все, как это было при матушке?
— Правду сказать… все сделали нянюшка и Доусон… а я… только… молюсь… чтобы вы не… разочаровались.
