— А ему можно?
— Завтра, но только на очень короткое время. — Доктор Стюарт был категоричен. — И никакой верховой езды до конца недели!
— Но именно к этому он и стремится. Мне приходится брать на прогулку попеременно то одну, то другую лошадь, дабы поддерживать их в хорошей форме.
— Слышал, вам пришлось увеличить штат в конюшне. Бедный старый Эби никогда бы не справился в одиночку. Он с трудом привыкает ко всем этим новым парням.
— Нам потребуются еще конюхи, — заметила Тереза. — Я получила письмо от отца; он сообщает о покупке еще пары на лошадиных торгах, они должны прибыть сегодня.
— Если вы станете продолжать в том же духе, вам понадобится ветеринар, а не только доктор. Мне лично больше нравится, когда у моих пациентов две ноги, а не четыре! — сказал доктор Стюарт, уже отъезжая.
Тереза рассмеялась и помахала ему вслед.
Потом она поспешила наверх к Гарри.
Она уже написала сэру Хьюберту письмо о случившемся с ними в пути, добавив, однако, что для него, так же как и для маркиза, было бы ошибкой навестить сейчас Гарри, и объяснила это так: «…Он три дня был без сознания, и, по словам доктора, ничто не должно тревожить его, пока рана не зажила.
Ей казалось, это убедительный повод, чтобы воздержаться от приезда в Боурнхолл.
Если Гарри все еще негодует за подстроенную ими женитьбу, то приезд дяди или сэра Хьюберта мог вывести его из душевного равновесия.
Тереза знала — они достаточно сообразительны, дабы читать между строк.
Когда Гарри приходил в сознание, она говорила с ним о многом, но ни единым словом не упомянула о венчании.
Тереза поведала ему, как нанимала слуг в дом и для ухода за садом, увеличила число конюхов в конюшне. Он не выказывал ни недовольства, ни одобрения.
Когда Гарри поправился настолько, чтобы сидеть на кровати, Тереза подумала, что он даже похорошел с тех пор как они «поженились».
Он похудел и побледнел за время болезни, а черты лица заострились. Девушка почему-то сравнила его со статуей, изображавшей какого-то греческого бога, — она видела ее в Стоук Пэлэс.
Когда надо было заставить Гарри слушаться, не было надежнее человека, чем нянюшка; он повиновался ей, как маленький ребенок.
— Ну-ка, ну-ка, — выговаривала она ему, — вы никогда не поправитесь, коли не съедите все.
— Но я не голоден, — возражал Гарри.
— Так-то оно так, но вы не можете отослать еду назад нетронутой, — сердилась нянюшка. — Ведь тогда вы раните миссис Доусон в самое сердце, а она-то из кожи вон лезет, только б угодить вам!
