Вместо того, чтобы постучать в парадную дверь, Эллиот решительно направился в сторону и заглянул за угол здания. Эта сторона дома состояла из трех комнат, в каждой из которых было по две стеклянных двери, выходивших на узкую полоску газона; параллельно стене тянулась цепочка каштанов. В первой комнате было темно. Свет бил из двух других комнат, освещая каждый желтый листочек каштанов, отбрасывая от них резкие тени.
Эллиот заглянул в первую из освещенных комнат. Там никого не было. Обе двери с тяжелыми бархатными шторами были распахнуты. Видимо, это музыкальный салон, судя по пианино и радиоле. Сдвинутые с мест стулья стояли в беспорядке. Двустворчатая раздвижная дверь вела из салона в последнюю из трех комнат; сейчас она была закрыта. Стояла тишина. Эта тишина, словно насыщенная угрозой, навевала самые мрачные предположения.
– Эй! – крикнул Эллиот.
Ответа не последовало. Эллиот шагнул вперед, чтобы заглянуть в следующую освещенную комнату, и внезапно замер на месте.
На узкой полоске зеленого газона, тянувшегося между домом и каштанами, у порога последней комнаты, лежал самый странный набор предметов, какой только приходилось встречать Эллиоту. Первое, что привлекло его внимание, был блестящий высокий цилиндр, порядком поношенный и давно вышедший из моды. Рядом с ним брошен дождевик с глубокими карманами и тоже очень поношенный. Тут же лежал светло-коричневый шерстяной шарф... и темные солнцезащитные очки. И, наконец, среди всего этого вороха вещей виднелся черный кожаный чемоданчик – меньший обычного дорожного, но побольше, чем те, которые обычно носят врачи. На черной коже чемодана была надпись: Р. Г. НЕМО, Д. М.
– Похоже, – спокойно заметил майор Кроу, – что кто-то здесь переодевался.
Эллиот не ответил. Он успел уже заглянуть в последнюю комнату, и зрелище, которое он увидел, оказалось не из приятных.
Обе двери комнаты были распахнуты настежь. Видимо, это был рабочий кабинет. Посредине стоял широкий стол с письменным прибором, за ним, слева от Эллиота, большое кресло, напротив которого находилась раздвижная дверь в соседнюю комнату. Электрическая лампочка в бронзовом светильнике, стоявшем на столе, ослепительно сияла. Это была лампа типа "Фото-флад" – из тех, что употребляют при фотографировании. Абажур был наклонен так, чтобы весь свет падал на лицо того, кто будет сидеть в кресле. И в данный момент в нем действительно кто-то сидел.
Это был Марк Чесни. Он сидел, повернувшись немного боком и ссутулившись, опирался сжатыми руками об одну из ручек кресла так, словно собирался вскочить на ноги. Однако это была только иллюзия жизни. Ноги беспомощно торчали наружу, и тело откинуто на спинку кресла. На лице видны были симптомы цианоза: вздутые, темно-синие вены на лбу выступали наружу в пугающем контрасте с белизной седых волос. Налитые кровью веки были закрыты, а на губах еще виднелись следы пены.
