— Понятно. А ваши комнаты расположены в южной части, там, где оконная ниша?
Эванджелина не ответила. У ног Эллиота на коврике принялся кататься на спине Фриц, бессовестно выпрашивая, чтобы ему почесали брюшко. Его коротенькие лапки беспорядочно болтались в воздухе. Эллиот наклонился и почесал жесткую, черную как вороново крыло, шерсть собаки. Наблюдая за медленными, гипнотизирующими движениями его пальцев, она вдруг подумала, что, наверное, безумно приятно, когда тебя ласкают такие длинные, изящные пальцы. Ее разыгравшееся воображение прервали неторопливые шаги Болтона.
— Мистер Робертс? Добро пожаловать снова в Чатем-Лодж.
— Болтон, будьте любезны, проводите мистера Робертса… в его комнату. — Эванджелина повернулась к Эллиоту, беспокоясь лишь о том, чтобы он не заметил, как вспыхнуло ее лицо. — Ужинать будем в половине седьмого. Сейчас всего четыре часа, так что я скажу кухарке, чтобы прислала вам легкую закуску, а потом оставлю вас в покое. Позвоните, если вам потребуется ванна. А хотите, можете присоединиться к Гасу и мальчикам, которые гуляют за домом.
Второе предложение, видимо, больше пришлось Эллиоту по душе.
— Где их можно найти? Эванджелина усмехнулась:
— Они на заднем дворе, мистер Робертс. Затеяли там что-то ужасное, причем Майкл и Тео называют это химическими опытами. Можете пойти туда на свой страх и риск. Но предупреждаю, что это связано с шумом, дымом и отвратительным запахом.
Эванджелина направилась к цветнику, чтобы забрать оставленную там корзинку и немного успокоиться. Фриц, однако, не отправился за ней следом, а радостно побежал вслед за гостем. Эванджелина вдруг очень позавидовала своей собачонке.
Эллиот поднялся следом за Болтоном по винтовой лестнице и оказался на пороге той самой комнаты, где однажды ночевал. Он даже дыхание затаил, боясь, что не почувствует прежнего очарования, но все было на месте. Настроение, очарование и то непостижимое чувство, когда кажется, будто в целом мире все идет как надо. А Эванджелина Стоун? Она показалась ему еще более утонченной, чем прежде. Как только он, подъезжая к дому, увидел ее, стоящую по щиколотку в густой траве среди весенних цветов, его охватило какое-то незнакомое чувство. Он даже не смог бы дать этому чувству определение. В памяти всплывали какие-то непривычные слова: кров, пища, искупление. Болтон проводил его в знакомую уютную спальню. Он остался один, но и здесь чувствовалось присутствие Эванджелины, которое давало ощущение мира и покоя, легко и естественно проникая повсюду, как проникает июньский ветерок сквозь легкие занавески на окнах его комнаты.
