Снова испытав чувство стыда — кажется, во второй раз подряд за последние десять лет, — Эллиот развернул листок и взглянул на подпись. Записка была написана не по-английски и не по-французски, а кроме этих двух языков, Эллиот не потрудился изучить ни одного другого. Но подпись он разобрал. Питер Уэйден. В коридоре послышались шаги, и Эллиот, спрятав записку за спину, повернулся к двери.
На пороге появилась встревоженная мисс Стоун.
— Ваза? Или зеркало? — спросил он, стараясь придать голосу сердечность. Это было непросто, потому что Эллиот, вообще говоря, никогда не трудился проявлять подобные качества.
— Хуже, — пробормотала мисс Стоун, на которую явно не произвели впечатления ни его сердечность, ни обаяние, — Оконное стекло!
Эллиот окинул взглядом стройную фигурку Эванджелины, отметив изящный изгиб бедер.
— Какая незадача! — посочувствовал он, беспардонно засовывая записку поглубже в карман.
Мисс Стоун пожала плечами.
— Завтра позову стекольщика. А пока я заставила Майкла и Тео, как виновников происшествия, убрать стекла.
— Майкла и Тео?
Она устало улыбнулась:
— Да, моего озорного младшего брата и, можно сказать, моего кузена — Теодора Уэйдена.
— Уэйдена? — словно попугай, повторил Эллиот.
Мисс Сгоун расположилась на стуле справа от мольберта и жестом пригласила гостя сесть напротив.
— Да. Я совсем забыла, что вы знакомы с Питером Уэйденом. Видите ли, Тео — его племянник.
— И одновременно ваш кузен?
— В некотором роде. — Внимательный взгляд мисс Стоун на секунду задержался на его глазах. Она взяла альбом для этюдов и, перевернув страницу, положила его на мольберт. — А теперь скажите, мистер Роберте, что бы вы хотели.
Эллиот судорожно глотнул воздух.
— Думаю, что-нибудь обычное… Губы Эванджелины дрогнули в улыбке.
— Обычное? Никакой экзотики? Ни символизма? Ни абстракционизма?
«Издевается». Эллиот почувствовал себя ужасно глупым, громоздким и глупым, как тот голенастый шотландский парень, каким он был десять лет назад. Он понурил голову.
— Прошу прощения, мадам. Боюсь, что я в этом не разбираюсь.
Мисс Стоун рассмеялась. У нее был удивительно мелодичный смех, который, как ни странно, вызвал у Эллиота ассоциации с журчанием чистого холодного ручья, стекающего по зеленому склону холма.
— Хорошо, мистер Робертс. Не буду вас терзать. Насколько я поняла, это должен быть подарок для вашей невесты…
— Моей невесты?
— Надеюсь, я поняла правильно? Мистер Уэйден написал мне, что портрет будет подарком по случаю помолвки.
