Кто-то из членов клуба – разумеется, женщина, – глядя вслед трясущей всем, чем только можно, Николь, однажды заметил:
– Эта девица готова собственными руками перерезать тебе горло, сбросить тело в канаву, облить бензином, поджечь и оставить пылать. А потом, когда догорит, вернуться и станцевать на пепле жигу.
Понятно? Так что я ничего не выдумываю.
Поскольку заведение относилось к разряду открытых и общедоступных, мне приходилось принимать в клуб каждого, кому приходило в голову заняться фитнесом. Как правило, ничего страшного не случалось и занятия проходили спокойно и эффективно. Однако в договоре о вступлении в клуб, который в обязательном порядке подписывали все клиенты, существовал один пункт. В нем говорилось, что если в течение календарного года на подписавшего договор поступало три жалобы от других членов клуба – например, на поведение в раздевалке, нарушение правил приличия и тому подобное, – то по истечении обозначенного срока абонемент больше не возобновлялся.
Профессиональная этика категорически запрещала вычеркнуть Николь из списков только потому, что эта особа беспредельно меня раздражала. Придерживаться правила было нелегко, но я старалась изо всех сил. Однако Николь нервировала, оскорбляла и даже приводила в бешенство почти каждую из женщин, с которыми ей доводилось общаться в течение дня. Она устраивала в раздевалке кавардак, а убирать за собой предоставляла другим. Позволяла себе двусмысленные, а порой и грубые замечания в адрес тех, кто не мог похвастаться телом Венеры. Узурпировала тренажеры, полностью игнорируя правило о тридцатиминутном ограничении.
Большей частью недовольство выливалось в перебранки, но, слава Богу, некоторые из обиженных приходили ко мне с горящими от праведного гнева глазами и требовали принять официальную жалобу.
Ко времени окончания срока абонемента в папке Николь скопилось куда больше, чем три официальных жалобы. Таким образом, я получила возможность поставить ее в известность – разумеется, в очень вежливой форме – о том, что абонемент возобновлению не подлежит и ей необходимо как можно быстрее освободить шкафчик в раздевалке.
В ответ раздался такой оглушительный вопль, что, наверное, испугались пасущиеся в соседнем округе коровы. Николь орала, обзывала меня сукой, шлюхой и прочими отвратительными словами, которые даже повторять не хочется. Но это были лишь цветочки. Брань становилась все громче и яростнее, привлекая внимание всех и каждого. Думаю, психопатка ударила бы меня, если бы не была уверена, что, поддерживая прекрасную физическую форму, я не задумываясь дам сдачи, причем гораздо сильнее. Поэтому на этот раз она ограничилась тем, что сбросила на пол все, что находилось на моем столе – пару горшков с цветами, заявления по поводу вступления в клуб, несколько ручек, – и пулей вылетела из офиса, на ходу выпалив, что в дальнейшем намерена общаться со мной исключительно через адвоката.
