Кстати, а идея чья?
– Буробина, разумеется. Кузьмин теперь с ним во всем советуется. И говорит, что более умного человека не встречал ни разу в жизни.
– Да, отрабатывает свой хлеб волхв. Отрабатывает. Заслужил, питекантроп прелести Олюни Кузьминой.
– Он повышен до неандертальца.
– Повышения заслуживает, – сказал генерал так, словно наложил резолюцию. И засмеялся собственной шутке.
– Кстати, к изучению малых биорезонансных воздействий на здоровье Кузьмин намерен привлечь свою младшую дочь. Она ведь медик по образованию.
– С ума сойти! Да, Валера, таких перспектив я не ожидал.
– Вот такие последствия может иметь одна грамотно и вовремя организованная свадьба.
– Согласен с тобой. Это высший пилотаж.
– Это здорово, Петр, просто здорово.
Кузьмин и Буробин сидели в домашнем кабинете генерала. Юрий Тимофеевич рассматривал фотографии, на которых были запечатлены результаты одного из экспериментов. Грозы над аэродромом, где стояли списанные самолеты.
Имитировался обычный полетный день. Подготовка к полетам, заправка, выруливание на старт. Неожиданная гроза при ясном небе нанесла немалый урон этому аэродрому условного противника.
– Юрий Тимофеевич, – заметил Петр, – хотел бы обратить ваше внимание на ряд трудностей. Для отчета это, конечно же, великолепно. Но до практического применения, тем более в боевых условиях, далековато.
– Самокритичен ты Петр к себе.
– Так, Юрий Тимофеевич, я же не на отчете. Это эксклюзивные пояснения для вас лично.
– Ладно, ладно. Что ты думаешь, я не понимаю всех проблем? Я все же практик, в первую очередь. И большую часть жизни провел не в штабах.
– Да я знаю, Юрий Тимофеевич. И, признаюсь, удивляюсь, как вам все же удалось прорваться.
– Ох, и бестактен же ты, Петр. Я все же ответственный сотрудник ЦК КПСС, а ты мне чуть ли не открытым текстом брякаешь, что не веришь в справедливость нашей системы.
У Петра с тестем сложились совершенно не типичные доверительные и, насколько это вообще возможно в их ситуации, чуть ли не дружеские отношения. Для генерала, человека мужественно и резкого, но все же профессионально дисциплинированного, и, по-советски, в меру острожного, было просто немыслимо раньше общаться с кем-либо с такой же степенью откровенности.
Похоже, с зятем он отводил душу.
– Да вы сами в нее не верите, Юрий Тимофеевич.
– Проехали, Петр.
– Проехали, так проехали.
Буробину и без откровений генерала было в целом все ясно. Конечно же, генерал был очень толковым и безупречным служакой. И стал генерал-майором только благодаря своим заслугам. Но вот дальнейшая его карьера была бы невозможна без стечения обстоятельств. Родственное знакомство с семьей мужа своей старшей дочери стало той каплей, которая круто изменила судьбу Кузьмина.
