– Надеюсь, что ты голодаешь где-нибудь на задворках, подлый отступник! – пробормотал Филипп, спускаясь по лестнице в самом дурном расположении духа. В холле остановился в праведном гневе: вокруг не было ни души. Куда же, черт возьми, все подевались?
Да, без Джейн некому было заняться всей этой морокой, некому было следить за хозяйством, нанимать порядочных слуг и руководить ими. Ведь это прямая обязанность супруги! Зачем человеку жениться, если жена уклоняется от исполнения долга? Она не пожелала остаться даже до тех пор, пока от модистки привезут картонки с новыми туалетами. А ведь сама их заказала и уже успела примерить. Никому не нужные тряпки заполнили несколько больших шкафов и постоянно напоминали о темной странице жизни графа.
Проклиная самого себя на чем свет стоит за то, что отпустил Джейн, и ругая ее еще красноречивее, чем предателя Грейвза, Филипп вошел в небольшую гардеробную и разыскал плащ, шляпу и трость. Едва граф направился к двери, как появился слуга.
– Могу ли я чем-нибудь помочь, милорд? – поинтересовался он скучающим голосом.
– Отправляйся вздремнуть пару часиков, – раздраженно махнул рукой граф и вышел из дома.
Экипажа перед подъездом не оказалось, хотя распоряжение было отдано заранее. Впрочем, через несколько минут раздались радующие слух звуки: стук копыт и скрип колес. На козлах сидел какой-то неизвестный тип – должно быть, новый возница.
Лорд Уэссингтон пытался вернуть поместье в состояние былого великолепия, а потому количество слуг резко увеличилось, что само по себе на каждом шагу создавало проблемы. Дом наполнился людьми, которых он совсем не знал. Ему не было дела до них, а им – до него.
Если бы Джейн осталась дома, все выглядело бы совершенно иначе. Трудно было сказать, откуда явилась такая уверенность, но сомнений почему-то не возникало. В тысячный раз граф помянул жену недобрым словом. Как могло случиться, что едва знакомая женщина, с самой первой встречи доставлявшая одни лишь неприятности, постоянно, и днем и ночью, заставляла вспоминать о ней? Светский сезон подходил к концу, и уже недели через две бомонд должен был покинуть Лондон и разъехаться по поместьям и загородным домам. Сама собой возникла мысль отложить намеченные визиты и направиться прямиком в Роузвуд. Следовало проявить власть и заставить жену вернуться в город, хотя граф весьма туманно представлял, что именно будет с ней делать, согласись она приехать.
Прошлой ночью почему-то не спалось, и Уэссингтон сидел в холодной, одинокой и безрадостной спальне, размышляя о собственной неудавшейся жизни. Да, каким-то образом ему удалось превратиться в истинного подлеца и хама, да такого, что даже собственная жена не хотела его видеть. Раньше это обстоятельство казалось совершенно не важным. Однако сейчас почему-то все изменилось, и отъезд Джейн приобрел куда большее значение, чем хотелось бы Филиппу. Брачные клятвы, произнесенные перед Богом и собравшимися в церкви людьми, оказались важнее, чем представлялось прежде. Уэссингтон подошел к экипажу.
