Господи! Неужели она это говорит? От необычайного путешествия у нее совсем развязался язык, а может, и мозги тоже. Она надеялась, что Селик оценит ее стремление отвлечь его от серьезных мыслей.
А он зашелся в смехе.
— Всего пятьдесят семь? — наконец спросил он. — А у мужчины тоже столько? Или больше?
Рейн знала, что он дразнит ее. Что ж, она ему покажет. И она выдала лучшую в своей жизни лекцию из серии «Сексуальное образование для медицинских школ». Когда она остановилась, грудь Селика тряслась от смеха.
— Что смешного?
— Ты. Ты знаешь все в подробностях о сношении мужчины и женщины. Как поганая книга, а не женщина. Могу поспорить, ты никогда не чувствовала себя как чувствует настоящая женщина в руках настоящего мужчины. Ты, может быть, даже и не знаешь, чего ты хочешь от мужчины.
— Ага! Я скажу тебе одну вещь, мистер Всезнайка. Лучший секс, который я испытала, был не… не… скажем, проникновение…
Осознав, в какой тупик завел ее вконец распустившийся язык, Рейн почти прошептала последнее слово. Но он услышал.
На его приглушенное хихиканье она добавила с фальшивой бравадой:
— Этого объяснения тебе достаточно?
— Я думаю, ты просто дразнишь меня. Тебе вовсе не нравятся те возмутительные вещи, о которых ты говоришь.
— Нет. Я хочу сказать, да.
— Ты возьмешь свои слова назад, женщина?
— Нет! И не думай, будто я не понимаю. Ты просто подзуживаешь меня, чтобы я болтала всякие глупости.
— Ты хочешь сказать, что я заставляю тебя говорить ложь?
Рейн возмутилась:
— Какую ложь?
— Ну, то, что ты говорила насчет… проникновения.
— Ох, — пробормотала Рейн и деланно зевнула. — Устала я от этого разговора. Пожалуй, пора спать.
— Ты поступаешь, как все женщины.
— То есть?
— Убегаешь. Прячешься. Стараешься скрыть свою ложь, когда падаешь в вырытую тобой же яму.
— Слушай, не делай из мухи слона. Я сказала правду. Многие женщины могли бы сказать тебе, что лучший секс был у них, когда они молоденькими девушками могли часами целоваться взасос со своими дружками.
— Взасос?
Рейн вздохнула, поняв, что попала в ловушку, которую сама и соорудила.
— Это просто поцелуи, но каждый — невинный, глубокий, влажный, с языком… Знаешь, это сильно действует. Можно сравнить с петтингом, который включает прикосновения, обычно в одетом виде, но никаких половых сношений.
— С языком? — выдохнул Селик.
— Да, французский поцелуй.
— Французский? Ха! Эти проклятые французы отваживаются врать, что изобрели глубокие поцелуи? Норвежцы целовались с языком задолго до них.
