Из этих разговоров он узнал, что Сэйдж, оказывается, уже тридцать два года, а совсем не «чуть больше двадцати», как ему показалось вначале. Однако, когда Джим поймал себя на том, что обрадовался этой новости, в следующую минуту цинично расхохотался над самим собой. Ему то что за разница, сколько ей — тридцать два или двадцать два? Она женщина не его типа. Ему нужны грубоватые, горячие подружки, которые не ждут от него больше того, что он может им дать в постели.
Сэйдж Ларкин — леди до мозга костей. И она будет ждать от мужчины большего. Во всяком случае, значительно больше, чем Джим Латур хочет дать. Все лучшее, что было у него, он отдал Клео, и для других женщин у него ничего не осталось.
И все таки, никогда раньше ни одну женщину он не желал так страстно, как эту прекрасную вдову. Всякий раз, когда Джим на нее смотрел, в его груди вспыхивало такое желание, что ему стоило больших усилий сдержать себя!
Перед тем, как идти в церковь на воскресную службу, Сэйдж испытывала особо острую тоску по своим утерянным родственникам. Она скорбела о нежной Мэри, весельчаке Кейле и о тихом, уравновешенном Артуре, ее муже в течение четырнадцати лет.
Скорбь об Артуре и Кейле была похожа на скорбь о двух братьях. Да они оба и казались братьями. Артура Сэйдж знала с тех самых пор, как только научилась ходить и разговаривать.
У них была хорошая семья, пусть и без умопомрачительной страсти. Они жили тихо и счастливо. И их единственным разочарованием было то, что Сэйдж все никак не могла забеременеть, и у них не было ни сына для Артура, ни дочери для нее.
Сэйдж подумала о том, что, может быть, к счастью, у них не было детей. Сейчас ей будет очень трудно обеспечить и одного Дэнни. А что было бы, если бы пришлось растить двоих или троих детей?
Сидя на своем обычном месте возле кухонного окна, она с грустью вздохнула. Чтобы обеспечить племянника всем необходимым, ей надо отыскать работу. Она не может слишком долго рассчитывать на гостеприимство Джима. Он и так оказался более чем щедр, когда давал им крышу над головой, пищу и даже одежду. К счастью, платья Джонти пришлись ей как раз впору, словно были на нее и сшиты. Но надо ведь одевать и Дэнни — у него же совсем ничего нет.
Ее глаза распахнулись от изумления, когда однажды Джим купил мальчику пару ботинок «совсем, как у настоящих ковбоев». Ее племянник сразу заважничал и ходил, слегка пошатываясь, на высоких каблуках своей ковбойской обуви, страшно гордый и своими новыми штанами, которые он заправил в ботинки, и красной фланелевой рубашкой, обтянувшей его узкие плечи. Раньше Дэнни всегда приходилось носить только самодельные, полинявшие от многочисленных стирок вещи.
