Ее не очень обрадовало то, что он собирался покинуть страну; ей могла понадобиться его помощь в любой момент.
Но потом она подумала, что, возможно, он сможет помочь ей, находясь вдали. Он может упомянуть в молитвах в святых местах ее имя и имя Суннивы.
И она решила довериться ему.
— Значит, ты дала себя соблазнить Сигвату Скальду, — задумчиво произнес он на следующий день, когда она рассказала ему обо всем. — Наверняка, ты не единственная.
Они направились своим обычным путем на холм Эгга и сели у обрыва, откуда открывался вид на фьорд.
— Турир! — умоляюще посмотрев на него, сказала она. — Я знаю, что поступила опрометчиво, но мне хочется верить — после того как Сигват отправился на покаяние в Рим — что я значу для него больше, чем другие.
— Можно подумать, что… — он пристально посмотрел на нее, — что годы красят тебя.
— Когда я мыла в последний раз волосы, я заметила седину.
Он засмеялся, тряхнув своей седой гривой.
— Все мы подвержены этому.
— Ты думаешь, Кальв вернется осенью домой? — немного помедлив, спросила она.
— Меня удивит, если он этого не сделает. Как лендману короля Свейна, ему есть чем заняться и тут.
— Ты считаешь, он стал пилигримом?
Турир засмеялся.
— Пилигримом? Полагаю, он меньше всего думает об этом. В той ярости, в которой он наверняка был, он, скорее всего, подался в викинги.
— Ты судишь по себе? — сердито спросила она. Его насмешка обидела ее, и к тому же ей совсем не нравилась мысль о том, что Кальв мог стать викингом.
— Возможно, — ответил он, бросая на нее взгляд. Потом положил руку ей на плечо и серьезно сказал: — Тебе придется туго, когда он вернется.
Она отвернулась, ничего не сказав.
— Я не знаю точно, что говорят об этом законы Всеобщего тинга, — сказал он, подумав, — ты можешь обратиться к священникам, если тебе понадобится, к сведущим в законах людям. И ты можешь заявить Кальву, что если он не предоставит тебе твои законные права, мне придется поговорить с ним, когда я вернусь. Совсем другое дело, если ты захочешь сама уехать из Эгга; я отправлю из Каупанга известие Сигурду, чтобы он принял тебя и детей, если вы приедете на Бьяркей.
— Мне бы не хотелось, чтобы Сигурд знал об этом, — все также глядя мимо него, сказала Сигрид.
— У него не будет никаких подозрений, если ты надумаешь погостить на Бьяркее.
Сигрид задумалась.
— Нет, — сказала она, — у него будут подозрения.
Некоторое время оба молчали.
— Ты перековал серебряный молоточек на крест, как собирался? — спросила она.
