Начав целоваться, истосковавшись друг по другу, они уже не могли остановиться. Ее губы раскрылись под, его напором, и она ощутила прикосновение его языка. Все ее чувства сосредоточились на этом ощущении. Маркус так неистово ласкал ее своим языком, что она почти потеряла рассудок. Он довел ее до экстаза, и она судорожно дышала, кусалась и вонзала ногти: в его плечи.
Поцелуи становились все нежнее, не такими настойчивыми, зато более чувственными. Он языком обводил контуры ее губ, чуть сжимал их зубами и слегка покусывал, пока они не вспухли от бесконечных поцелуев. И все же они не могли оторваться друг от друга. Он целовал ее то сильно и медленно, то легко и быстро, целовал так, что все внутри у нее таяло.
Чуть отодвинув ее от себя, Маркус склонил голову к ее груди и слегка коснулся розового, затвердевшего от желания соска. Она выгнула спину и задрожала в его руках, когда он начал сначала нежно, а потом все неистовее целовать ее соски.
Диана изнемогала от желания. Губами и языком она провела по его мощной шее. Казалось, что она никогда не насытится. Просунув руки в широкие проймы его туники, она начала ласкать его мускулистую грудь.
Но и это удовлетворило ее лишь ненадолго.
— Сними, — прошептала она.
Он тут же сбросил тунику, и она погрузила пальцы в густые завитки на его груди и припала губами к его твердым соскам. Но и этого было мало. Она не могла остановиться. Ей хотелось обвить ногами его великолепное тело. Она жаждала снова почувствовать его пальцы, ласкающие, проникающие в нее. Теперь-то она понимала, что имел в виду Маркус, говоря, что его сжигает желание!
Но Маркус решил немного поиграть с ней. Он окунул палец в вино и обвел ее соски, затем наклонился и старательно слизал языком алые капли. Потом отпил глоток и припал к ее губам, чтобы подарить ей поцелуи, напитанные вином.
— Пожалуйста, Маркус, пожалуйста! — В ее шепоте было столько страсти, что он понял — она готова покориться ему добровольно.
— Пошли, — сказал он, поднимаясь с дивана и беря ее за руку.
Когда ее ноги коснулись пола, она еле устояла. Вцепившись в его руку, она двинулась за ним как сомнамбула. На нем не было ничего, кроме золотого медальона, и он казался ей столь прекрасным, что любая одежда представлялась сейчас оскорбительной ее восхищенному взору.
Набедренное платье показалось Диане неуместным. И, когда они подошли к ступенькам, Маркус, словно прочитав эти мысли, приподнял ее и расстегнул перламутровую брошь.
