— Это нахальная самоуверенность, мужское стремление главенствовать! — страстно сказала Диана, решительно тряхнув своей золотистой гривой.
Маркус не сводил с нее глаз. Гнев только усиливал ее очарование.
— А что же еще? — грубовато спросил он.
— Женский интеллект, разумеется, ее характер. А как насчет чувства юмора? Юмор не менее важен, чем красота. Женщину следует ценить за все ее качества. Послушной может быть любая раба, римлянин!
— Не мы, римляне, изобрели рабство, Диана. Кельтские племена Британии торгуют рабами много лет.
— Это не оправдывает рабство. Рабство — зло! Всегда было злом.
— Все хозяйство лежит на рабах. Рабы будут всегда. Ты должна с этим смириться.
— Нет, Маркус, ты ошибаешься. Рабство будет отменено, слава Богу.
— Мне вовсе не хочется обсуждать с тобой проблему рабства. Ты здесь, чтобы развлекать меня. Меня интересует твоя замечательная красота, а не интеллект.
— Очень жаль! Я намеревалась развлекать тебя сегодня с помощью моего интеллекта, не моей красоты.
— Это невозможно.
— Что, если мы поспорим, Маркус Магнус?
Он ухмыльнулся:
— Сейчас мы поднимемся наверх и продолжим наши игры.
— Это приказ или приглашение?
Он улыбнулся еще шире:
— Поскольку нас никто не слышит, это приглашение.
— Я рада, что ты играешь по правилам.
— Тот, кто находится у руля, всегда может изменить правила. Вот в чем прелесть! — Он подошел кдивану и наклонился над ней. От его близости сердце ее затрепетало. — Мне доставит удовольствие отнести тебя наверх.
Диана не успела запротестовать, как он подхватил ее на руки. Ее голая грудь плотно прижалась к его груди. Грубая ткань его туники царапала ей сосок, который немедленно затвердел. Ее голые бедра лежали на его мускулистой руке; тепло его тела передавалось ей, заставляя таять.
Когда Маркус взбегал по лестнице, она чувствовала, как касается ее ягодиц его твердый, как мрамор, фаллос. Желание передалось от ягодиц в самый укромный уголок ее тела и дальше, к животу. С каждым шагом оно становилось все сильнее. Она прижалась к нему, чувствуя, как переливаются под ее руками твердые мускулы. Все ее ощущения были невероятно острыми, совершенно новыми для нее и необыкновенно приятными.
Он внес ее в опочивальню и ногой захлопнул за собой дверь. Она уже не скрывала желания отдаться ему. Ей хотелось прижаться губами к его губам, чтобы попробовать их на вкус. Но он не стал ее целовать, а поднес к большому зеркалу, чтобы она увидела себя у него на руках.
Зрелище оказалось впечатляющим! Он держал ее ноги так высоко, что виднелись золотистые завитки, прикрывающие розовый бутон между ее бедрами, а чуть ниже — его твердая плоть, напряженная и рвущаяся к цели. Он немного опустил ее, так, чтобы они коснулись друг друга.
