В своем шатре Вильгельм, несмотря на крайнюю усталость, усмехнулся, взглянув на Робера де Мортена:
— Ни один из тех, кто пытался завоевать этот остров в течение сотен лет, не одержал здесь победы!
Робер выпил в его честь, а потом сказал:
— Прежде чем лечь, я должен узнать, сколько всадников я потерял.
Вильгельм посмотрел на него тяжелым, немигающим взглядом.
— Иди спать, брат. Сегодня мы выиграли битву при Гастингсе, завтра мы должны покорить всю страну!
Этельстан лежал мертвый на поле битвы; большинство его конников лежало тут же. Эдвард увидел их, когда выискивал взглядом Вулфрика. Так и не найдя его, Эдвард бросился бежать, но было поздно — его взяли в плен. С пленниками норманны обращались, как они считали, милосердно: их не лишали жизни. Эдварду отрубили кисть за то, что он осмелился поднять руку на Вильгельма.
В воскресенье пятнадцатого октября, когда Эдвард в отчаянии направлялся домой, Вильгельм собрал своих рыцарей, чтобы выработать стратегический план.
— В Дуврском порту есть хорошо укрепленный замок. Это наша первая цель. Потом двинемся на Кентербери и далее — на Лондон. Со мной пойдет половина войска. Мой брат, Робер де Морген, с четвертой частью боевых сил перекроет все подходы к Лондону с западной стороны. Остальные тоже двинутся к Лондону, но по прямому, северному, пути. Города и селения, которые вы возьмете, я даю вам в управление. При малейшем сопротивлении сжигайте их, но людей без нужды не убивайте — теперь это мой народ. Им придется заново построить себе дома до наступления зимы, что отвлечет их, заставит на время отказаться от борьбы. Если кто-то все же будет упорствовать — отрубите ему руку или ногу. Убивайте только по необходимости — я хочу сделать саксов не врагами, а верноподданными. Как только мы захватим все дороги к Лондону, страна падет. Так же, как это было в других наших кампаниях, мы соберем все ценности и сокровища, произведем подсчет и раздадим каждому его долю. Да смотрите, чтобы все было подсчитано правильно! Я не потерплю никакого воровства, даже самого мелкого!..
Отряд Ги де Монтгомери состоял из сорока всадников, включая двух его младших братьев — Николя и Андре. Ги было тридцать лет. Андре и Николя — двадцать и девятнадцать. Последние десять лет Ги приходилось быть для них не только братом, но и отцом. Мальчики жили очень дружно: всюду бывали вместе, все делали сообща. Беспечные, озорные, они никогда не унывали, с готовностью бросались навстречу любому, самому отчаянному приключению, и на их красивых смуглых лицах всегда играла радостная улыбка.
