Милдред Нил оказалась в той же тупиковой ситуации, как почти все те, кому приходилось иметь с ним дело. Он был приятнейшим и добрейшим человеком в мире, но вот он понадобился ей, а его нигде нельзя было отыскать. Он спрятался за своими деньгами, с горечью думала она, и предоставил ей одной полную возможность расхлебывать последствия их взаимной любви.
Через две недели Милдред получила чек на тысячу долларов, подписанный Расселом Даленом. К чеку была приложена записка с адресом клиники в Сент-Томасе. Милдред получила деньги и разорвала записку. Аборта она делать не станет. Никогда! Часть денег она истратила на пеленки, детские одежки и колыбель, а остальные положила в сберегательный банк, на будущее для своего еще нерожденного ребенка.
Больше, за все время ее беременности, Рассел Дален не давал о себе знать, и она не надеялась увидеть его когда-нибудь снова.
Когда беременность обнаружилась, Уилл Бэнтри, неравнодушный к ней еще с тех пор, как она перешла в школу второй ступени, оказался единственным человеком во всем Уилкоме, кто относился к ней хорошо. И Милдред, чувствуя себя виноватой и оскорбленной и все еще не верящая до конца, что Рассел способен вот так, внезапно и невероятно жестоко, бросить ее, была более чем благодарна Уиллу.
– Не знаю, что бы я без тебя делала, – сказала она ему, когда начался седьмой месяц беременности. Беременность сделала ее отверженной. Люди, знавшие ее всю жизнь, переходили на другую сторону улицы, чтобы только избежать встречи с ней и необходимости разговаривать. Уилл был для нее якорем спасения, единственным человеком во всем Уилкоме, кто обращался с ней как порядочный человек, – ведь даже отец был против нее.
– Знаешь, ты мне всегда нравилась, Милдред, – искренно признался Уилл. Его всегда к ней влекло, но он боялся, что, наверное, слишком стар для нее. Однако теперь, когда более молодые мужчины ушли воевать, а Милдред попала в трудную ситуацию, Уилл осмелился сказать ей о своих чувствах, чего раньше стеснялся, да и не надеялся он тогда на положительный ответ. Он был механиком в уилкомской ковровой мастерской, считался хорошим работников, был человеком сильных страстей и немногословен. – Я буду гордиться, если женюсь на тебе. И у нас с тобой будут собственные дети.
– А моему ты дашь свою фамилию? – спросила с беспокойством Милдред. Она решила, что, если родится мальчик, она назовет его Кэри, а если девочка, то Лана. Она жила в мире грез, который создавало кино. В этом мире люди были всегда красивы, трудности преодолимы и всегда завершались счастливым концом. Но с именем проблем не было. Проблема фамилии – вот что мучило Милдред. Она не хотела дать младенцу фамилию «Дален», чтобы ничто не напоминало ей об ее обольстительном, но трусливом любовнике. Ее отец убил бы Милдред, если бы она присвоила незаконному ребенку его фамилию «Нил», замечательную ирландскую фамилию, которой он так гордился: он не позволит ее запачкать постыдным поступком дочери.
