Три замечательных года. Три года беззаветной любви и единения. Шарлотта вела себя так, словно их хватило для того, чтобы зарядить ее на всю жизнь.
– Я внезапно почувствовала себя утомленной и не могу больше рассматривать кипы образцов.
Модистка с сожалением вернула изделия на полку.
– Возможно, вы придете в другой раз с этой целью.
– Может быть.
Флер включила в график эти предметы, после чего вместе с Шарлоттой они прошлись пешком по Оксфорд-стрит. Проведя час у торговца мануфактурными товарами, они выбрали ткани. Большая часть дня оказалась позади.
– Если ты устала, мы зайдем еще в один магазин в другой раз, – предложила Шарлотта. – Давай отправимся в «У Гантера» и полакомимся мороженым.
Карета Шарлотты доставила их на Беркли-сквер, ее слуга пошел в кондитерский отдел, и вскоре на подносе появились два мороженых.
– Диана Сент-Джон мне все рассказала о той драке, —призналась Шарл, после того как проглотила несколько ложек мороженого. – Да это и дракой назвать нельзя, потому что у Сиддела не было даже шанса нанести удар. Сент-Джон слышал об этом в своем клубе и на следующее утро рассказал Диане. Я горжусь своим братом, поскольку он задал трепку Сидделу за то, что этот человек стал говорить гадости о вашем браке. Очень эффектный ответ, должна сказать.
Флер не подозревала о том, что стычка с Сидделом имела какое-то отношение к ней.
Шарлотта отдала пустую тарелку и ложку слуге и развернула бумагу со списком предметов гардероба, в которых, по ее мнению, Флер нуждалась. Они вдвоем отметили галочками многочисленные покупки, которые были сделаны за несколько дней. Платья, перчатки, халаты, шляпки, нижние юбки и туфли.
– Я думаю, что мы перевыполнили план, – сказала Флер.
– Вздор. Твое самоограничение способно вызывать раздражение. Скажи себе, что ты делаешь это ради моего брата. Если ты будешь выглядеть немодно, это отразится на нем.
Шарлотта снова уткнулась в список.
– Тебя задевает то, что он выходит в свет каждый вечер? – совершенно обыденным тоном спросила она.
– Ты и об этом знаешь?
Шарл бросила на нее взгляд, полный сожаления. И сочувствия.
Флер подавила смятение. Ей надо научиться не обращать внимания на подобные вещи. Она не должна позволить кому бы то ни было знать, что у нее щемит и обрывается сердце каждый вечер, когда Данте уходит из дому. И ею овладевает хорошо знакомая опустошенность.
– Все нормально, Шарлотта. Я уверена, что Марденфорд тоже уходил вечерами.
