Тимоти наклонился вперед, закрыв лицо руками. В гостиной повисла напряженная тишина.
– Вы никому об этом не говорили? – пробормотал Тимоти.
– Знает только Дарфилд, и он боится последствий для других банков, если о ваших махинациях станет известно сейчас, в свете последних событий в Сити. – Хейден слишком часто за последние два дня представлял себе ужас вкладчиков. Предполагалось, что фондам, деньгам, хранящимся в виде трастов, охраняемых государством, ничто не угрожает. Именно с этих денег выплачивалась рента немыслимому количеству женщин, слуг, младших сыновей и дочерей. Банки лишь хранили эти деньги для клиентов. И кризис никак не должен был сказаться на их сохранности.
Тимоти Лонгуорт подделал подписи вкладчиков, нарушив тем самым неприкосновенность фондов, и присвоил их капитал. Если о его махинациях станет известно сейчас, паника в Сити возрастет вдесятеро.
– О чем только, черт возьми, вы думали, Лонгуорт?
– Я сделал это для банка. Мы были уязвимы. Резервов не хватало. Я сделал это, чтобы защитить депозиты…
– Нет, черт возьми! – сорвался на крик Хейден. – Вы поступили подобным образом, чтобы купить этот дом, этот сюртук и экипажи, на которых вы разъезжаете со своей весьма дорогой любовницей.
Тимоти зарыдал. Сконфуженный Хейден отвернулся и посмотрел в окно.
Там в саду в его сторону посмотрели похожие на фиалки глаза, а потом вновь сосредоточились на лентах и соломенной шляпе. «Глаза прохладного оттенка, похожие на фиалки, и соблазнительная фигура, таящая в себе неземное блаженство», – именно так сказал Бенджамин о мисс Уэлборн, будучи навеселе. Не совсем уважительно, но в его голосе улавливалась привязанность, поэтому слова Хейдена отчасти оказались правдой. Когда он увидел ее реакцию – навернувшиеся на глаза слезы и мечтательно-нежное выражение лица, – он пожалел, что вообще рассказал ей об этом.
Мисс Уэлборн нельзя было назвать красавицей, но глаза делали ее лицо незабываемым. Их необычный цвет сразу привлекал к себе внимание, и только потом собеседник замечал, что в них отражается сильный характер и недюжинный ум. В них также читался большой житейский опыт, словно эта женщина слишком хорошо была знакома с реальностью. Под безжалостным взглядом этих глаз Хейден на мгновение забыл об ужасной миссии, приведшей его в этот дом.
«Ее губы напоминают розу и кажутся необыкновенно сладкими, словно их окропили нектаром». Очевидно, Бен играл не только с чувствами мисс Уэлборн. Но Хейдена это не удивило. Преисполненному жизни Бенджамину Лонгуорту удавалось заводить ни к чему не обязывающие отношения со многими женщинами.
