— Это погода виновата, — объяснил он с улыбкой. — На тебя плохо влияет сирокко. — Он объяснил, заметив удивление в ее глазах: — Это ветер, он дует с юга и оказывает на некоторых людей странное воздействие: вызывает сонливость, лишает жизненных сил. На одних он действует сильнее, на других меньше. Моя бабушка от него пластом лежала, а ведь она была к нему привычна. Сирокко влияет даже на рыбу, — сказал он, и увидев недоверие во взгляде Джанет, добавил: — Я не шучу. Рыба начинает медленнее двигаться.
— Но здесь часто дует южный ветер, — заметила она, — а я еще ни разу не чувствовала себя так плохо.
— Не всякий южный ветер — сирокко. К счастью, он дует не так часто, — объяснил он.
— Значит, это он выбил меня из колеи, — признала Джанет. — А на тебя он совсем не действует?
— Не в такой степени. Поэтому я сразу догадался, что с тобой.
Теперь Джанет приятно балансировала на грани дремоты; она подозревала, что в этом сыграл свою роль напиток, который дал ей Крейг. Извиняющимся тоном она сказала, что у нее просто слипаются глаза.
— Знаю. Помни: завтра тебе надо хорошенько отдохнуть, а то в субботу не сможешь отпраздновать день рождения королевы.
— Я не… приглашена… — Она знала, что все получили приглашения, но ее почему-то забыли, и это очень огорчало. Она еще что-то сказала, потом у нее закрылись глаза и она почти заснула. Как бы издалека она услышала его слова, что он может привести с собой гостя на праздник… и после не слышала уже ничего: она спала.
К полудню пятницы Джанет чувствовала себя гораздо лучше, она спустилась вниз, чтобы посидеть немного в саду с книгой. Но книга так и лежала у нее на коленях нераскрытой, а Джанет мечтательно смотрела на пролив. Босфор, по которому быстрые течения несли воды Черного моря в Мраморное, отражал контуры и цвета стоящих по его берегам зданий причудливым, но завораживающим образом. Как обычно, пролив был полон жизни. Суда шли в обе стороны непрерывной чередой; лодки, грузовые и пассажирские паромы сновали между Ускюдаром, Стамбулом и Кадыкеем. Морские суда из разных стран, яхты и прогулочные катера шли из Мраморного моря к Принцевым островам. В такую ясную погоду азиатский берег с разбросанными по его склону домиками казался таким близким, что, вероятно, можно было услышать голос, зовущий с той стороны.
Дремотный покой наполнял сад; только пчелы порой нарушали тишину. Тишина убаюкивала; Джанет то ли дремала, то ли видела сны наяву. В этих неясных видениях преобладал образ Крейга Флеминга во всех его меняющихся настроениях — то резкий и отчужденный, то улыбающийся и дружелюбный, а то колючий и сердитый.
