Наконец он вернулся назад, к столику. Там его ожидали уже начинающий остывать кофе и Дженни, склонившаяся над своим соком и тостом страшноватого вида. Он поставил тарелку на стол и уселся. Дженни с ужасом обозревала принесенное.
Один-единственный взгляд на Дженни снова вернул Бретта к не дающим ему покоя мыслям. Он глубоко вздохнул, предвидя ее реакцию, но придется идти до конца.
— Дженни, послушай. Что тебе все-таки нужно от меня, скажи прямо?
— О чем ты снова, Бретт?
— О том, что пытался выяснить уже не раз. И каждый раз ты уходила от ответа. Или, прошу прощения, просто врала, кстати, весьма неумело. Так зачем же ты все-таки написала мне записку?
— Ты знаешь, я тоже задаю себе этот вопрос. — Она взяла с тарелки Бретта кусок бекона и принялась жевать с задумчивым видом. — Хотя я могу задать тебе аналогичный. Почему ты написал эту чертову книгу?
Бретт удивленно вскинул на нее взгляд:
— Что значит «почему»? Я этим занимаюсь. Это моя работа, мое призвание, наконец.
Дженни положила недоеденный кусок бекона к себе на тарелку.
— Ты меня не совсем понял. Хорошо, спрошу по-другому. Откуда ты взял эту историю? Что послужило основой сюжета? Только не говори, как в прошлый раз, что высосал ее из пальца, — это уже будет не оригинально.
— Спроси любого писателя, откуда берутся идеи для его книг, и, конечно, если он честный человек, он никогда не станет утверждать, что придумал все сам, от начала и до конца.
— Но как?.. Я понимаю, что писатель может взять сюжет из подсмотренной реальной жизненной сцены, может — из услышанной где-нибудь истории, может быть, ну, я не знаю, из… собственного сна?
Бретт вздрогнул, но ответил спокойно и уверенно:
— Конечно. Все, что ты перечислила, может послужить таким источником.
— И что же конкретно было таким источником в данном случае?
Бретт проглотил огромный кусок сосиски.
— А почему тебя это так интересует?
— Считай, что это простое любопытство. Или любознательность, если тебе так больше нравится. — Как же ей трудно казаться спокойной! У Дженни было такое чувство, будто от ответа Бретта зависит вся ее дальнейшая жизнь.
— Хорошо, я удовлетворю твою любознательность. Историю, легшую в основу моего романа, я увидел во сне.
Горячая волна ударила ее по лицу и, прокатившись по всему телу, исчезла. Во сне, Господи, да что же это?
— В ка… — Голос «дал петуха», и она закашлялась. — В каком именно сне? Это был кошмар или что-нибудь в этом роде?
— Ты имеешь в виду такой, как приснился тебе этой ночью? — уточнил Бретт с самым серьезным видом и, поскольку Дженни молчала, продолжил: — Нет, совсем другое… Помнишь сцену, когда Сэз стоял и любовался Анной, которая стала совсем взрослой?
