Сначала слышалось только какое-то шипение, потом раздался звук шагов, скрип отодвигаемого стула. Наконец полилась прекрасная музыка увертюры к «Клитемнестре».
Элен взяла стул и села рядом с графом.
– Как тебе известно, мой покойный муж был великим пианистом, известным во всем мире.
– Охотно верю, – отозвался граф. – Лично я предпочитаю Горовица.
Элен пожала плечами.
– О вкусах не спорят, – сказала она. – Но давай лучше послушаем.
Внезапно музыка смолкла, послышался какой-то резкий звук, быстрые шаги, и наступила тишина.
– В самом деле, Элен…
– Еще немного, Филипп. – Элен жестом заставила его молчать. – Потерпи.
Теперь среди шипения безошибочно угадывался звук набираемого по телефону номера и снова быстрые шаги, потом трубку бросили на рычаг.
«Что ты делаешь?» – прохрипел кто-то.
Граф невольно подался вперед, сразу узнав голос сына. Элен удовлетворенно кивнула, но через минуту она совсем забыла о графе и унеслась мыслями в прошлое.
Спустя какое-то время Элен увидела, как вспыхнули глаза графа, но вот он поднялся и отвернулся к стеллажам с книгами, так что ей были видны только его опущенные плечи.
«…говорю тебе, несчастный случай! – кричал Юбер. – Он сам споткнулся!»
«Не верю тебе», – безжизненным голосом отозвалась Элен.
«Хорошо, не верь! – взвизгнул Юбер. – Да, я хотел убить его! Ты совершенно права. Хотел убить с того самого дня, как вы повстречались. Он был слишком стар для тебя! Он был чертовски старым и чертовски безобразным! Я рад, что убил его!»
Наступила пауза, затем послышался ее голос:
«Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?!»
«Само собой! Но если ты заявишь на меня в полицию, я буду все отрицать. Я скажу, что ты врешь! Он был хилым старикашкой, и даже женщина легко могла столкнуть его со скалы!»
Граф внезапно подскочил к магнитофону и сорвал бобину. Размахнувшись, он со злостью швырнул ее в стену. Он как-то сразу постарел и дрожащими руками вцепился в столешницу.
– Филипп, когда происходил этот разговор, я знать не знала, что магнитофон работает. Станислав записывал музыку, которую мы только что слышали, и, видимо, оставил аппаратуру включенной, когда я закричала, потому что Юбер напал на меня в саду.
Граф медленно выпрямился и повернулся к Элен.
– Юберу нет прощения. – В глазах его стояла боль, но взгляд был твердым.
– Не кажется ли тебе, что «непростительное поведение» – слишком мягкий термин для убийства?
– Меня совершенно не заботит, как ты квалифицируешь его поведение, но я не позволю себя шантажировать, – с достоинством ответил граф. – Никому, никогда и ни по какой причине.
