Подвезли кресло и поставили его позади Ральфа. Ни Линда, ни слуги не собирались усаживать его силой, но она была уверена, что выиграет в этой схватке характеров. Она просто смотрела ему в глаза.
Ральф злился, уголки его губ опустились.
— Вы работаете на меня, — грубо напомнил он.
— Да, сэр, для этого вы меня и наняли.
— В таком случае я вас увольняю.
— Хорошо, — сказала она спокойно, — я соберу вещи. — И повернулась, чтобы уйти.
— Черт бы вас побрал, мисс Стрит! — сдался он, опускаясь в кресло.
Симмонс повез его к дому. С помощью кучера они подняли кресло по лестнице и вкатили в дом. Квей По пошел следом, стуча тростью, которая только на несколько дюймов была короче его самого. Пока они поднимались по лестнице на второй этаж, перед глазами Ральфа была прямая узкая спина Линды. Он заметил, что у нее тонкая талия и бедра слегка покачиваются при каждом шаге. Ее рука, касающаяся перил, казалась слабой, но он знал, что это только иллюзия. Ее длинные худые пальцы обладали огромной силой. Линда отворила дверь в спальню Ральфа. — Помогите ему раздеться, мистер Симмонс. Я должна взять передник.
Ее серое платье было уже забрызгано грязью, так что передник был вроде и не нужен. Просто Линде нужно было побыть немного одной — взять себя в руки, прежде чем вступить в схватку со львом.
Ральф сидел в ванне и слушал, как Линда ходит в соседней комнате. У нее была легкая походка и грациозная поступь, которая все больше восхищала его. Он не поднял головы, когда она приблизилась к ванне. Линда свернула полотенце, положила его рядом с ванной и опустилась на колени. У нее был такой вид, словно она молилась, а ванна была алтарем. Губы Ральфа слегка изогнулись. Он не питал иллюзий относительно ее чувств к нему. Она явно не поклонялась ему — скорее, считала жертвенным животным.
Длинные темные ресницы прикрывали ее фиалковые глаза, когда она наклонилась, чтобы взять махровое полотенце. Ее изящные руки развернули его, опустили в воду. Ральф молча разглядывал ее, словно видел впервые.
Густые волосы цвета воронова крыла обрамляли овальное лицо с правильными чертами. Брови, темные, тонкие, красиво изгибались дугой. Кожа была гладкая, с легким загаром. Только рот у нее был великоват, а нижняя губа чересчур пухлой, чтобы удовлетворять строгим требованиям красоты. На ложбинке у шеи виднелись капли пота, несколько выбившихся прядей прилипли ко лбу.
— Вы можете поднять ногу? — спросила она.
Вопрос, заданный спокойным тоном, — и молчание: она всегда терпеливо ждала ответа. С некоторым усилием он приподнял больную ногу и положил на край ванны. Вода закапала на пол и на накрахмаленный передник Линды. Она положила руки на его ногу: одну — на колено, другую — на лодыжку. На ноге Ральфа остались шрамы с неровными краями — там, где его ударило бревном. Кости ноги срослись лучше, чем ожидали все, за исключением самого Ральфа. Его колено все еще не сгибалось, а лодыжка была слабой, но благодаря уколам, массажу, которые делала Линда, и гимнастике мышцы ноги не атрофировались. Лечение оказалось эффективнее, чем предсказывали врачи.
