— Я хотел больше с ней общаться, — объяснил он. — Линда же встречалась со мной только во время лечебных процедур.
Миллисент изучающе посмотрела на внука.
— Странно. Почему она не соглашается? Чем ты ей не по душе? Ты красивый мужчина и к тому же богат.
Ральф слабо улыбнулся.
— Линда не доверяет мне, — признался он. — Боюсь, я с самого начала вел себя глупо.
Миллисент замахала на него руками:
— Я не хочу знать подробности.
— А я и не собираюсь тебе их рассказывать. Достаточно сказать, что я уже давно не вспоминаю о Кэтрин Хейл. — Подойдя к Миллисент, он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Думаю, что когда ты послала Линду Стрит в мой дом, то надеялась, что она излечит не только мою больную ногу.
Миллисент лукаво взглянула на внука.
— Ну что ж, — сказала она, — чтобы мои труды не пропали зря, ты должен что-то предпринять. Слова не помогут, мой мальчик. Не сейчас. Боюсь, что тебе надо сделать что-то большее — поразить ее чем-нибудь.
Ральф задумался. Как доказать Линде, что он ее любит? Чем поразить?
— Куда ты?
Ральф пошел к двери, и бабушка не стала его останавливать. У него явно был какой-то план. Слезы навернулись на глаза старушки, когда она смотрела ему вслед. Он словно летел на крыльях.
***
В рождественское утро Линду разбудил страшный грохот, казалось, весь дом трясется. Она вскочила и бросилась к комнате Миллисент. Та бежала ей навстречу.
— Что это, землетрясение? — спросила старушка, застегивая пояс своего платья и оглядывая холл. Одна картина покосилась, но все остальное было на месте.
— Не знаю, — нерешительно произнесла Линда.
И вдруг внизу вновь загрохотало. — Что-то случилось…
— Нам лучше выйти на улицу, дорогая. — Она заметила, что Линда одета слишком нарядно: темно-зеленое платье и алая шелковая лента были больше уместны для праздника. — Господи, — воскликнула Миллисент, — ведь сегодня Рождество! Надень золотые босоножки. Если мы должны спасать свои жизни, я хочу выглядеть нарядно.
Линда не стала спорить и побежала за босоножками. Внизу была большая суматоха: крики, визг и, что самое странное, громкий смех. Все это так поразило Линду, что она даже забыла о Ральфе Монтгомери. Они с Миллисент спустились по парадной лестнице. Внизу стояла расстроенная экономка. Лицо женщины было красным, волосы растрепаны, и она чуть не плакала.
— Я не знала, что ему сказать, — скороговоркой начала она. — Вы знаете, какой он бывает, когда ему что-нибудь взбредет в голову. Я хотела отправить их всех в библиотеку, но там просто не хватит места. — Ее голос срывался. — Поэтому я прогнала всех на задний двор. Дом прямо ходуном ходил. Все топали, прыгали и бегали. — Откуда-то из кухни раздалось громкое гоготанье. Экономка всхлипнула. — Вот что я говорю. Он сошел с ума. И все из-за вас. — Она укоризненно посмотрела на Линду.
