Я неплохо разбирался во «всезнайках» третьего-поколения, к которым принадлежал Циклоп. Это была устаревшая, слишком болтливая, засоренная ненужной информацией, но надежная модель, которая вполне подходила для обслуживания корабля типа нашей «Лохани».
Циклопа нашел Допотопо. Он подобрал его в довольно помятом виде на задворках одного из притонов; игральные автоматы вышвырнули его из окна пятого этажа за то, что за умеренную плату – флакон «трианосомы» – он помогал посетителям обыгрывать их. Допотопо отрихтовал ему бока и передал мне, чтобы я проверил начинку. Она оказалась в порядке за исключением нескольких блоков памяти, которые не подлежали ремонту, превратившись почти в сплошное крошево. Я хотел выбросить их, но Циклоп стал умолять меня, чтобы я этого не делал:
– Поверьте, сэр, это самое дорогое, что у меня осталось!…
После недолгого препирательства – я доказывал ему, что разрушенные блоки будут мешать работать исправным, а он уверял меня в обратном, что они оказывают на него сильное стимулирующее воздействие, – я решил пощадить чувства сентиментального робота и водрузил на место его «самое дорогое», тщательно изолировав ксиозоновой пленкой от всего остального.
Позднее выяснилось, что Циклопу удалось разжалобить и наставника. Они оказались почти сверстниками и земляками, быстро нашли общий язык и окунулись в общие воспоминания. Кончилось тем, что растроганный Допотопо, размазывая по полу текущие из носа слезы, стал заверять его, что отныне они «друзья-не-разлей-вода». Тут-то и попросил Циклоп новоиспеченного друга обеспечить его в полете «трифаносомой», конечно же, «исключительно для технической профилактики». Хотя это и было нарушением Правил, Допотопо был вынужден согласиться, ибо, в противном случае, Циклоп отказывался от участия в экспедиции, а искать другого хранителя информации было уже поздно: свое заявление мудрый Циклоп сделал накануне старта…
– Пошел вон, болван, – приветствовал меня Циклоп, и по его сдавленному с придыханием голосу я понял, в чем дело.
Вынув из сумки пассатижи, я быстро отвинтил ему голову, запустил руку в корпус, и, нащупав зажимной патрон, отщелкнул его. Под ним, как я и предполагал, оказалась байтовая прокладка. Отодрав ее, я вогнал патрон на место и спросил пациента:
– Ну как?
– Благодарю вас, сэр, – глухо произнес тот.
Присев за спиной Циклопа, я крепил на его загривке последнюю контргайку, когда в бокс ворвался Душегуб. Едва он успел включить автоген, как Циклоп заговорил, искусно развивая подсказанную мной версию:
