Вилли осторожно приблизился к Рейвзу, гадая, улеглось ли его раздражение от подзуживающих слов Фокомберга. Ричард угрожающе пошевелился, когда Вилли присел напротив на край скамьи, потом поднял глаза и посмотрел тусклым, невыразительным взором.
– Чего ты хочешь?
– Я пришел поговорить с тобой кое о чем, – ответил Вилли. Он решил, что прямой, бескомпромиссный разговор лучше всего встряхнет друга и отвлечет от яростного самобичевания. – И как долго ты собираешься здесь скрываться?
– Скрываться? – прорычал Ричард, его глаза вдруг зажглись. – А что, лучше вернуться во дворец и придушить Фокомберга голыми руками? Уверяю тебя, это единственно возможный исход, если я вновь окажусь в одной комнате с этим дьявольским отродьем!
– Значит, ты решил сдаться? – намеренно-равно-душным тоном спросил Вилли, задержав дыхание, и заглянул в глаза Ричарда, вновь потемневшие и мертвенные, как адские бездны.
Ричард напрягся, затем снова медленно ссутулился.
– Как я могу надеяться победить высокопоставленного подлеца? – спросил он горько. – Всю жизнь люди вроде Фокомберга вытирали об меня ноги, и мне ничего не оставалось, как стиснуть зубы и терпеть. Я сыт по горло тем, что постоянно вынужден отступать и душить в себе ярость. Ненависть горит во мне так сильно, что иногда кажется, будто она прожгла меня до костей. – Он опять посмотрел на Вилли; его темные глаза теперь наполняла не ненависть, а смертельная боль. – Мне не выиграть сражения. Двор Генриха – это территория Фокомберга, и у него все преимущества.
– Не совсем так, – возразил Вилли. – Генрих не переносит, когда над ним смеются или подвергают сомнению его слова, а Фокомберг сделал именно это. Если ты проявишь терпение и законопослушание, король в конце концов решит наградить тебя каким-нибудь владением, хотя бы для того, чтобы поставить Фокомберга на место. Но тебе нужно оставаться в окружении Генриха, ненавязчиво напоминая, что ты его верный подданный, на которого он может положиться.
– Святый Боже, да меня мутит от мысли, что опять потребуется идти и пресмыкаться перед королем!
– У тебя нет выбора, Ричард. Если не вернешься ко двору, Фокомберг скажет, что ты сбежал, как побитая собака с поджатым хвостом.
– Ах, проклятый сукин сын! Да у меня в кончике мизинца больше смелости, чем во всем его дряблом, никчемном теле!
– Тогда покажи им, Ричард. Пойди в Вестминстер с гордо поднятой головой. Дай им понять, что Леопард еще не побежден.
Ричард кивнул, его глаза зажглись ярким огнем мщения. Вилли ощутил невольный трепет. Иногда белый пламень ярости, который пылал в Ричарде, пугал даже его.
