– Поздравляю, ведь этого ты и хотел.
– Да, этого я слишком долго ждал – этой войны. Мы живем в такое тошнотворно мирное время… Возможно, это мой последний шанс увидеть настоящие схватки.
Кристи не смог пересилить себя.
– Почему тебе это так нравится? – прямо спросил он. – Это патриотизм?
– Патриотизм! – Джеффри расхохотался. – Не будь идиотом. – Он поиграл чайной ложкой. – Мне это нравится, и все тут, – буркнул он, не глядя на Кристи. – Я, черт побери, знаю, что делаю. Это единственное, от чего мне по-настоящему хорошо. Ты можешь не верить, но есть люди, которые уважают меня за это.
– Отчего же, я верю. – Он подождал, но Джеффри не стал больше ничего объяснять. – Когда ты едешь?
– Через три недели я отбываю на войсковом транспорте из Саутгемптона на Черное море. Единственное, что меня беспокоит, так это то, что русские отступят за Дунай до моего прибытия на место.
– Но на этом, конечно же, война не кончится.
– О, конечно, – оживился Джеффри, – союзники не станут дожидаться, пока царь снова пойдет в наступление. Помяни мое слово, они попытаются разгромить русский флот в Севастополе. И я рассчитываю быть там к тому времени.
– Нет смысла, наверное, просить тебя быть осторожным.
– Я всегда осторожен. – Азартный блеск глаз говорил об обратном.
– Я буду скучать по тебе.
Джеффри снова уставился в скатерть.
– Не понимаю почему. В тот день я вел себя как скотина. Не нахожу слов для извинений.
Некоторое время Кристи внимательно смотрел на него. Имеет ли смысл спрашивать, почему он так поступил? Он решил, что имеет.
– Победа в скачках так много для тебя значит?
– Нет, – отвечал тот слишком поспешно. – Честно говоря, я не знаю, как это получилось. То есть, я знаю как, но – Кристи, клянусь тебе! – я не хотел причинить тебе вред.
– Я верю тебе. Но ты причинил.
– Что ж, я не могу вернуть все вспять. Вернул бы, если мог. Иногда в меня бес вселяется, честное слово.
Джеффри издал короткий смешок, приглашая Кристи присоединиться.
– Ну не знаю я, почему это сделал, – повторил он уже мягче. – По глупости. Это не могло быть всерьез. У меня и в мыслях не было. – Он ухмыльнулся с решительным видом. – Ты, в конце концов, обязан меня простить. Это твоя профессия!
Кристи ответил со всей откровенностью:
– Я был зол на тебя сперва. Возмущен и оскорблен. Я не мог понять, зачем ты это сделал. Но у меня никогда не было вопроса, прощать тебя или нет.
Лицо Джеффри стало красным, как свекла, от нахлынувших чувств. В волнении он отшвырнул стул и встал, но, прежде чем он успел отвернуться, Кристи поймал взгляд старого Джеффри, своего лучшего, верного друга, которого любил с самого детства. Эта картина исчезла очень быстро, но она согрела его и облегчила сердце, тяжесть, которую он уже несколько недель носил в душе, потому что его старый друг стал чужим, улетучилась.
