Он старался заставить себя размышлять, но мысль о предательстве друга парализовала его. Что будет с ним самим, если он откажется? Слова слепого старца вселили в него сомнение. Отвергни он предложение, это поставило бы под угрозу его положение в лиге, он рисковал бы потерять единственную обретенную им семью. Он трепетал, думая об этом. Януэль рассеянно посмотрел на мэтра Фареля, потом на настоятеля Башни. Действительно ли они думали, что он может предстать перед пеплом царственного Феникса?
Будто читая его мысли, мэтр Игнанс неожиданно поднялся с кресла и выпрямился во весь рост.
– Я боюсь не мнения людей, – сказал он, устремив пустой взор на Януэля, – а мнения Хранителей. Если ты не хочешь сделать это для нас, сделай для них. Царственный Феникс должен быть возрожден руками одного из учеников, и кроме тебя, никто другой в этой Башне не может это исполнить.
Януэль почувствовал, что слабеет и скоро уступит. Одно упоминание о Хранителях переворачивало душу. В это мгновение он осознал, до какой степени учение Завета и жизнь под сенью Башни повлияли на него. Сегодня все было опрокинуто. Отъезд друга, вдруг возникшие видения прошлого, непонятное поведение наставников… Безмятежному существованию в Башне пришел конец, он мысленно сравнил себя с деревом, на котором сделали множество зарубок.
Януэль почувствовал, как Игнанс положил руку ему на затылок и уткнул его лицо в свое плечо.
– Поплачь, мой мальчик.
И Януэль разрыдался. Заложник своего собственного дара, о силе которого он даже не подозревал… Он был сражен жестокостью судьбы, требовавшей принести в жертву дружбу, по лицу его тихо текли слезы. Мэтр Фарель молча приблизился и мягко взял его за плечи:
– Иди, Януэль. Ты должен приготовиться. Нас ожидает долгий путь.
В то время как Януэль возвращался в свою комнату, чтобы собрать вещи, Игнанс пригласил Фареля в гостиную, где фениксийцы обычно принимали избранных гостей. Они расположились напротив мраморного камина в креслах черного дерева. Привычным жестом старый Игнанс поджег сложенные в очаге поленья. Тишину нарушило легкое потрескивание, а затем в одно мгновение дерево вспыхнуло. Только старцы, проведшие всю жизнь вблизи Феникса, умели использовать волшебную силу Завета. Игнанс редко пользовался ею, верный седьмой заповеди, требовавшей самого строгого соблюдения тайны от тех, кто владел магией Огня. Что касается учеников, то они и понятия не имели о существовании этой стороны искусства повелевать пламенем.
