– Ладно, Бог с ним.
У нее было немного вишневого ликера во фляжке. Не лучшее средство для ее целей, но в такой ситуации все сойдет. А на бинты можно разорвать одну хлопковую рубашку.
Кэтлин посмотрела на мальчика. Несмотря на его притворное пренебрежение, она видела в его глазах настоящий страх за Шейна. Джастис, конечно, тот еще сорванец, но он неглупый мальчик, и храбрости ему не занимать. Ведь это он спас Дерри. А это дорогого стоит.
– Поторопись, – сказала она ему, – если хочешь помочь мне с Шейном, то делай, что я велю. Иначе ты будешь только путаться под ногами.
Мальчик подошел к отцу и взял его за руку.
– Он ведь не умрет? Я однажды видел, как человек умер оттого, что его ударили по голове. Правда, у того череп раскололся.
– Вот видишь, ты сам ответил на свой вопрос. У Шейна на черепе только пара шишек. Так что он не умрет.
– Он так же говорил про мою мать, – тихо сказал Джастис, – он сказал, что она не умрет, а она умерла. Истекла кровью. У него на руках. – Он посмотрел на Кэтлин. Ей показалось, что у Джастиса глаза старика. – Взрослые всегда врут детям.
– Не в этот раз, – пообещала Кэтлин.
– Клянешься?
– Клянусь, – сказала она с комом в горле, – я не позволю ему умереть.
– Не смей умирать!
Шейн слышал слова откуда-то издалека. Они засели в его голове и хрипло прокручивались снова и снова, словно старая пластинка: «Не смей умирать... не смей умирать...». Кто же их сказал? Может, он сам? Он помнил, что когда-то давно говорил их человеку, которого любил.
Голова раскалывалась на части. Завтрак просился наружу. Но он знал, что едва ли умрет оттого, что получил в лоб. Случалось и хуже, намного хуже.
Шейн понимал, где он находится. Он помнил, как его зовут и какой сегодня день недели. Он даже понимал, кто находится с ним в одной комнате. Он чувствовал матрас под собой и слышал, как Кэтлин и Джастис переговаривались. Он даже не сомневался, что, если приспичит, он сможет встать с постели. Он сможет... вот только зачем, если можно просто лежать в этой теплой темноте, отдавшись томительной усталости?
Руки Кэтлин приятно ласкали его кожу. Как давно за ним никто так не ухаживал! Он не хотел, чтобы она так беспокоилась из-за него, но открыть глаза просто не было сил. Да и желания.
Еще немножко, говорил он себе, еще пару минут. Только отдохну чуть-чуть...
Тьма спеленала его, звуки стали тише и глуше, словно его накрыли ватным одеялом.
– Не смей умирать...
Чьи же это слова? Впрочем, нет, слова-то как раз его, но чей же это голос? «Не смей умирать...»
