– Шейн! – закричала Кэтлин предупреждающе. – Вон там еще один!
Раздался выстрел, лошадь Шейна понесла было, но он резко осадил ее и выстрелил в ответ не глядя. Отбросив ружье, он достал пистолет.
– Кэтлин, пригнись, – велел он ей и стал искать мишень среди деревьев.
Кэтлин заметила какое-то движение и увидела, что Нейт пришел в себя и сел. Кровь заливала его лицо. Он дотянулся до потайной кобуры у правой лодыжки и вытащил отливающий медью «дерринджер»[6].
Кэтлин с ужасом смотрела, как он направляет пистолет на ее мужа. Промахнуться в широкую спину было невозможно.
– Шейн, сзади! – закричала она и потянулась за револьвером Нейта, который валялся неподалеку.
Шейн услышал ее возглас и обернулся. В этот самый момент из зарослей вышел Длинношеий Джек. Его ружье выплюнуло кусок свинца, окутав поляну дымом. Шейн развернулся в седле и выстрелил в ответ. Длинношеий промахнулся; Шейн – нет. Преступник рухнул.
– Посмотри на меня, Макенна! – заорал Нейт.
Шейн обернулся и спокойно посмотрел на врага.
– Ты разрядил свой пистолет, – сказал Нейт. – С Длинношеим ты разобрался, ну и хватит с тебя. Я изнасилую твою бабу на твоем остывающем трупе.
Пот бежал по лицу Кэтлин, заливая глаза. Сердце яростно колотилось в груди. Она почти дотянулась до револьвера Нейта, который все еще покоился в чехле.
– Ты думаешь, ты такой умный, Макенна, что можешь перехитрить Нейта Боуна? Вот только вряд ли ты думал, что это я воровал твой скот.
Кэтлин почувствовала на себе ободряющий взгляд Шейна. Он доверял ей. Это придало ей силы. Одно последнее усилие, и пальцы ее сплелись вокруг рукоятки. Пистолет выскользнул из кожаной кобуры без единого звука.
– Не стоило тебе вставать на сторону краснозадых, Макенна, – сказал Нейт. – Ну, есть тебе что сказать перед тем, как я отправлю тебя в ад?
Кэтлин увидела, как на шее Нейта напряглась жилка. Это означало только одно: жить Шейну оставалось не более одного удара сердца. Она не колебалась ни секунды и нажала на спусковой крючок.
Нейт завалился на бок, и «дерринджер» выпал из его мертвых пальцев. Кэтлин подбежала к Шейну. Она так сильно рыдала, что не могла сказать ни слова. Она прижалась к его ноге, и вскоре его штанина пропиталась ее слезами.
– Ладно, будет, женщина, – сказал он устало и погладил ее по голове. Когда она перестала плакать и посмотрела на него, он провел заскорузлым пальцем по ее щеке. – Ш-ш-ш, не плачь. От твоих слез мне больнее, чем от ран.
Она протянула к нему руки, чтобы помочь спуститься. Но он отрицательно покачал головой:
