– Нет, – согласилась графиня.
Она напомнила себе, что у нее нет прав и не в ее интересах вмешиваться в личную жизнь лорда. Страстное желание, которое они испытывали несколько минут назад, исчезло.
– Ты хочешь осмотреть дом? – резко спросил Натаниэль.
– С удовольствием, если у тебя найдется время мне его показать, – вежливо ответила графиня.
– У меня есть час до встречи с управляющим. – Он придержал ей дверь. – Надеюсь, ты найдешь, чем заняться?
– Конечно.
Она вышла вслед за ним в коридор.
– Я бы хотела послать за моими вещами, поэтому должна написать Джорджи.
– Если ты принесешь мне письмо, я его отправлю, – любезно предложил он.
– Вы слишком добры, лорд Прайд, – промурлыкала Габриэль с насмешливой улыбкой.
Она уже было стала подниматься по лестнице, но тут ее взгляд упал на портрет, висевший на противоположной стороне коридора.
Это был портрет молодой женщины с такими живыми карими глазами, что, казалось, она вот-вот заговорит. Ее прекрасные кудри рассыпались по обнаженным плечам, а руку она прижимала к груди, и этот жест был таким же красноречивым, как и ее взгляд. Женщина была прекрасна.
– Работа Генри Рейнберна, – коротко заметил Прайд. – Он написал этот портрет в Шотландии. У меня там дом.
С этими словами Натаниэль взял графиню за талию и слегка подтолкнул к лестнице.
– Конечно, это Элен, – сказала Габриэль, не обращая внимания на его руку. – У Джейка ее глаза и волосы.
– В этом нет ничего удивительного.
Графиня почувствовала в его голосе нотки раздражения, и он стал сильнее подталкивать ее.
– Пойдем, – настаивал он. – У меня не так много времени.
Решив, что она еще успеет как следует рассмотреть портрет, Габриэль послушалась, и они стали подниматься по ступеням, ведущим к Большой галерее, где висели картины с изображениями прежних лордов Прайдов, их жен и детей.
Габриэль обошла комнату, разглядывая каждую картину. Ее поразила непривлекательность мужчин: у всех были узкие лица аскетов – такие же, как и у живущего ныне лорда. Графиня остановилась у изображения Гилберта, шестого лорда Прайда.
– Не похоже, чтобы он был веселым человеком, – заметила она. – Мне бы не хотелось иметь с ним дела. Он выглядит, как живое воплощение принципа «Жалея розги, портишь ребенка».
– А он таким и был, – согласился Натаниэль. – У него была сильная правая рука, и он, не раздумывая, пускал ее в ход… хотя это не причинило мне вреда.
Габриэль в раздумье смотрела на него, спрашивая себя, насколько его слова соответствовали истине. Суровые родители такими же делают и своих детей, из которых, в свою очередь, тоже получаются суровые родители.
