Однажды после обеда они отправились в лодке вдоль берега сначала на юг, а затем повернули на запад. Молодой человек долго греб. Время от времени Эме делала ему знак остановиться, чтобы показать огромную рыбу, видневшуюся сквозь прозрачную толщу воды, или какой-либо особенный, поражавший воображение подводный пейзаж, над которым проплывала лодка. Когда они приближались к Лаванду, Реми сказал:
– Меме, в следующий раз мы возьмем с собой Альберта. Он поведет лодку обратно, а мы вернемся пешком. Ты согласна?
– Да, – ответила Эме. За три дня, проведенных в Ламалуке, она уже не боялась дальних прогулок пешком. И добавила с той готовностью к незапланированным удовольствиям, которая свойственна лишь молодым людям: – А почему не сегодня?
– А как же лодка? – спросил Реми.
– Разве я не знакома со всеми, кто живет в Лаванду? Лодка? Да мне ее доставит в Ламалук любой мальчик, который рыбачит у берега.
– Нет, – сказал Реми, – к сожалению, я не могу показаться на людях в таком виде. Правда, отдыхающие не стесняются последнее время появляться обнаженными в Сен-Руффине, однако…
На нем были лишь очень короткие, похожие на плавки купальные трусы. Эме лишь улыбнулась в ответ. И вытащила из-под сиденья большую пеструю пляжную сумку, которую она, выходя из дому, всегда брала с собой. Пекер в свое время назвал ее мешком для навязчивых идей. Меме держала здесь всегда наготове обрывки ленточек, чтобы связать в букет собранные цветы, нож, бинт и йод, ментоловые пастилки. Она достала кусок ткани из трикотажного хлопка синего цвета, вылинявшего на солнце, и с гордостью показала Реми.
– А это что? – с радостью в голосе воскликнула она.– Вот прелестная майка за сотню су, которую Меме прихватила на всякий случай специально для тебя. Ну что теперь скажешь?
Выйдя на дорогу, они тут же перешли на бодрый шаг. Чтобы их прогулке не мешали автомобили, они пошли не по шоссе, а выбрали проселочную дорогу. В стороне от берега дорога шла через зеленую дубраву, порой становясь совсем узкой, поднималась и опускалась через перевалы, что делало ее похожей на горную тропу. Автомобили здесь бы не проехали.
Эме была одета в костюм для пешей прогулки. В Ламалуке она никогда не носила летних брюк. Смеясь, она говорила: «Я еще не такая дурочка, чтобы надевать брюки! Потому что я не похожа на тощую селедку! У меня есть зад! До войны его называли даже крупом».
Она любила широкие легкие пестрые платья, под которыми не было ничего, кроме купальника, поддерживавшего ее формы, но не стеснявшего движений.
