Ярмарка любовников | страница 17



Следуя примеру вечно отсутствующей троицы (даже мадам Шассо иногда признавалась: «Ну да! У нас семья шиворот-навыворот!»), Реми в свою очередь редко обедал дома. Во время учебы в лицее он чаще всего завтракал в Латинском квартале, а обедал с приятелями, привыкшими к студенческим столовым. И теперь он появлялся к обеду только в тех случаях, когда кончались щедрые, но нерегулярные субсидии, которые выдавались ему родителями.

Накануне он опустошил весь свой кошелек в ресторане «Рош»: у Пекера не оказалось денег, чтобы расплатиться по счету; кроме того, он взял у Реми в долг пять луидоров.

Вошла мадам Шассо.

– Позвоните, Агатушка, – сказала она.– Алиса обедает в городе, господин отдыхает, однако это не причина, чтобы мы отказались от аперитива.

Она осталась раз и навсегда верна своим вкусам и привычкам. Конечно, в ресторанах она не пила ничего, кроме порто и хереса, но дома ей не надо было лукавить перед собой, и она заказывала именно то, что ей хотелось выпить. Когда с ней был муж, он поступал точно так же. Что тоже, по ее мнению, было признаком благополучия. Легкость, с какой можно было удовлетворить свои потребности, выглядела в ее глазах роскошью. Лакей, словно официант в ресторане, записывал заказ. Ибо выбор хозяев был непостоянен и день на день не приходился настолько, что не находилось такого подноса или столика на колесах, который был способен вместить число заказанных ими бутылок. В те дни, когда мать чувствовала, что Алиса менее раздражена, чем обычно, она начинала ее упрекать за пристрастие к коктейлям.

– Что это за варварский напиток, – говорила она, – только рот обжигаешь, к тому же все коктейли на один вкус.

После ее слов папаша Шассо просил принести шамбери-фрезет, а его жена – сюз-касси.

Вошел вызванный Агатушкой лакей. Мадам Шассо заказала себе мандарин-кюрасао, но Реми не последовал ее примеру. Он уже предвидел, что за кофе его ожидает скандал, который закатит, едва пробудившись, отец.

В самом деле, папаша не упустил такого случая. И набросился на сына со свойственной ему энергией.

– Ты, значит, хочешь, – произнес он, медленно растягивая слова, – чтобы весь Центральный рынок знал, что ты шляешься по ночам? Уже ни для кого не секрет, что ты считаешь ниже своего достоинства стать моим преемником, теперь тебе понадобилось, чтобы все узнали о том, что ты не ночуешь дома?

– Я ночевал дома, так как пришел в четыре утра, – ответил Реми.– Если бы я знал… Прежде всего вам бы следовало разрешить мне жить отдельно. Тогда я бы мог делать то, что мне нравится, так, чтобы вам не приходилось краснеть за меня перед своими служащими. В конце концов мне уже восемнадцать лет!