Отдаться этому мужчине — это наверняка превзойдет все, что она раньше испытывала.
Господи, да с каких это пор она думает о том, чтобы отдаться Кигану Уинслоу? Еще тогда, на кухне, ощущая его тепло, Рен почувствовала, что все ее чувства обострились. Каждое движение, звук, запах воспринимались как будто они стали ярче. Она легко улавливала его терпкий мужской запах. Изгиб его губ порождал в ней жгучее желание, чтобы он ее поцеловал. Звук его голоса отдавался в ее теле сладкой дрожью. Но она тогда решила не обращать внимания на свое состояние, отказываясь поверить в то, что желает его.
Тем не менее она хотела Кигана. Так, как никогда никого не хотела.
И она никогда не сможет быть с ним.
Что-то мощное вело его вперед. У него была цель, до сих пор непонятная Рен. И эта цель держала в плену его сознание, наполняя отчаянной решимостью идти до конца. Кажется, он за что-то себя наказывает. Он нес на своих плечах тяжелый камень вины. Что же он такое сделал? Но она не знала ответа.
— Если бы он только со мной поговорил, — прошептала она и лишь потом сообразила, как это странно звучит. Зачем ему изливать ей душу? Она же ничего для него не значит. В самом деле, смешно. Пару дней назад она мечтала о молчаливом и нелюдимом помощнике, а сейчас, когда его получила, она ничего так не хочет, как разговорить его.
Забудь об этом. Обращайся с ним нежнее, покажи ему свою доброту, пока он здесь, а потом отпусти.
Рен пошевелилась в пузырьках пены. Звучит разумно. Вот только последует ли она своему собственному совету?
* * *
Киган закончил вечернюю дойку и вошел в дом. А там под елкой лежали яркие свертки.
Черт побери, подумал он. Господи, только бы эти подарки были не для него.
Одна мысль о том, что Рен приготовила ему подарок на Рождество, повергала его в панику. Ему нечего было подарить ей взамен. Он перестал думать о других людях уже давно. Ему и в голову не приходило, что Рен может ему что-то подарить.
— Садись и отдохни, — крикнула ему с кухни Рен. — Мы будем ужинать там, рядом с елкой.
Он застонал про себя. Рен вопреки всем его ожиданиям намерена была устроить настоящее Рождество.
— Тебе помочь? — спросил он, чувствуя себя беспокойно и неуверенно.
— Нет.
Киган мерил шагами комнату. Противоположную от камина стену целиком занимал книжный шкаф. Он подошел к нему и начал рассматривать корешки книг.
Диккенс, Твен, Хемингуэй, Стейнбек, По. Здесь были классики в кожаных переплетах. А чего он ожидал? Она же преподавала английский язык.
