И среди присутствующих выделялась Мэдди Уиллитс: с длинными рыжеватыми волосами и легкими прядями, выскользнувшими из-под серебряной ленты, в платье темно-красного винного цвета, какие носили два года назад, но которое прелестно оттеняло ее серые глаза. Элегантность и привычная легкость, с которой она танцевала, вызывали у него желание обнять ее и прижать к себе. Она совершенно не вписывалась в это сельское окружение, точно так же, как он не подходил Лэнгли. Или, по крайней мере, так, как она хотела, чтобы он думал, что не подходит Лэнгли.
К моменту, когда окончился обед, Куин устал от того, что все отмечали грациозный жест его руки, когда он подносил вилку ко рту, и изысканный поворот его запястья, когда он выпивал глоток вина. Если бы его препарировали в анатомическом классе медицинской школы, это было бы менее утомительно. По крайней мере, тогда он был бы мертв и не должен был выслушивать комментарии о себе.
После обеда он танцевал кадриль с Патрицией Дардинейл, главным образом потому, что миссис Фаулер пыталась весь вечер держать их на расстоянии друг от друга.
– Вы очень хорошо танцуете, – одобрительно заметил он. Дочери Фаулеров обеспечили ему синяки на лодыжках и дважды наступили на ногу.
Голубые глаза из-под темных загнутых ресниц взглянули на него и улыбнулись.
– Благодарю вас, милорд. Моя гувернантка нанята в Лондоне.
– Вы – достойная ученица.
Маркиз оглядел зал в поисках своей вынужденной соседки по дому и наконец увидел ее среди других групп танцующих. У Мэдди не было недостатка в партнерах весь вечер, но она всегда умудрялась оказаться или в другой паре танцоров, или в дальнем конце линии от него. Кадриль была вторым ее танцем с Джоном Рамзи.
– Как долго вы собираетесь пробыть в Сомерсете, милорд? – спросила мисс Дардинейл, когда он снова приблизился к ней.
– Я планировал уехать в конце недели, но, возможно, немного задержусь, чтобы увидеть окончание работ над новой ирригационной системой.
– О да, – кивнула она. – Уже год, как папа, сквайр Джон и Мэдди пытаются провести воду к нашим восточным пастбищам. Думаю, они наконец нашли выход.
Куин снова взглянул на ужасно раздражавшую его женщину.
– Мисс Уиллитс, кажется, хорошо разбирается в математике. – «Очевидно, она – Леонардо да Винчи из Сомерсета».
– Мама пыталась уговорить ее оставить мистера Бэнкрофта и стать моей гувернанткой, – призналась Патриция. – Она категорически отказалась, но дважды в неделю приходит учить меня латыни. – Алебастровый лоб слегка нахмурился, затем скова разгладился. – Это очень трудно. – Она улыбнулась. – Я предпочитаю французский. Он гораздо романтичнее, как вы считаете?
