– Благодарю вас, мисс Уиллитс, – быстро проговорил он, останавливая ее прежде, чем она могла нарушить порядок, в котором лежали книги и бумаги, и еще больше усложнить его задачу. – Теперь я справлюсь сам.
Мэдди застыла, ее руки крепко сжимали книги. Она быстро выпустила их, и они с глухим стуком упали обратно в ящик. На этот раз Куин был готов к тому, что, когда она повернет к нему свое лицо, оно будет вежливой маской с горящими глазами.
– Конечно, милорд. Как это бесцеремонно с моей стороны! Прошу извинить меня за мое поведение.
– Не нужно извинений. – Когда девушка направилась к двери, маркиз сел за стол и вытащил первый гроссбух.
– Благодарю вас, милорд.
– Пожалуйста, пришлите мне сюда чаю, – рассеянно попросил Куин, разглядывая первую страницу.
Рука дяди небрежно царапала по бумаге – строчки представляли собой серию петель, резких палок и зазубренных линий. Куин едва не застонал. Разобрать цифры будет достаточно трудно, не говоря уже о том, что придется расшифровывать каждую строчку.
– Как прикажете, милорд.
Он поднял глаза.
– Мисс Уиллитс!
Она уже готова была выйти из конторки.
– Милорд?
– Вы заикаетесь?
Она нахмурила брови, что придало ей одновременно очаровательный и забавный вид, несмотря на явную враждебность в серых глазах.
– Не думаю, милорд. – Она заколебалась. – Почему вы спрашиваете, милорд?
– Одно или два обращения «милорд» ко мне в разговоре достаточно, чтобы удовлетворить мое тщеславие, – дружелюбно заметил Куин, с любопытством ожидая увидеть, какое впечатление на нее произведут его слова, В большинстве случаев женщины относились к нему благосклонно, по крайней мере, до тех пор, пока он не объяснял им, что как бы прелестны они ни были, он уже достиг взаимопонимания с Элоизой Стоуксли. – Более частое напоминание о моем титуле выглядит несколько подобострастно.
Впервые ее чувственные губы сложились в легкую улыбку, когда она сделала реверанс перед тем, как покинуть комнату.
– Да, милорд.
Мэдди понравилось слово «подобострастно». Оно звучало неприятно и в то же время высокомерно. Это была та самая стрела, которую она хотела направить в маркиза Уэрфилда, каким бы красивым и очаровательным он ни считал себя.
Лучше, если бы он оставался просто привлекательным и приятным. Иначе он может углубиться в бухгалтерские книги до такой степени, что полностью разрушит работу, проделанную ею за целый год. Что же касается посевной, то, если бы не последний проклятый дождь, она давно бы уже взялась за дело. Мэдди только молилась, чтобы Уэрфилд испытывал такое же отвращение к маранию рук, как и остальная знать, и чтобы она успела организовать арендаторов до того, как он сунет свой точеный нос на чье-то поле.
