Заметим, что великие боги Гесиода и Гомера по многим причинам становятся общими для греков далеко не сразу. Кстати, в формировании единого пантеона не последнюю роль играет и размер самой территории, ибо представление об отечестве может появиться впервые только там, где существует возможность объять конечным разумом этноса всё, что охватывается им; необъятные земли Востока не знают этого понятия. В древнем мире общих богов не существовало; даже у греков, несмотря на государственную раздроблённость, сознававших своё этническое и культурное родство, общеэллинские божества долгое время были скорее исключением, нежели единым для всех правилом.
Любопытно, что языческие божества (это отчётливо видно у Гомера) едва ли не во всём подобны людям; они могли интриговать, могли даже противоборствовать друг другу, и часто земли, отделённые всего несколькими дневными переходами, принадлежали уже враждебным потусторонним силам. Поэтому между богами и племенем возникал своеобразный завет, пусть и негласный, но вместе с тем нерушимый договор, согласно которому первые берут на себя обязательство покровительствовать смертным, люди же – защищать их покой, их обитель, не впуская сюда тех, кто находился в согласии с другими, недружественными первым, божествами.
Кстати, с точки зрения традиционных представлений, в войне с персами на стороне греков сражались и бессмертные боги. В самом деле, ведь это их высшая воля оставила Азию во владении варваров, но Европу вручила эллинам. Ксеркс же напал на Элладу и тем нарушил её, совершил преступление против предначертанного миру. Обуянный спесью, он попытался встать выше того, что было определено ему непостижной судьбой и уже только за это должен был получить справедливое возмездие. Нам ещё придётся говорить о преступлениях против предначертаний Рока, наказаниях за них и об искуплении вины. Именно эти мотивы родят великую греческую трагедию. Сейчас же отметим, что воздаяние высокомерию персидских владык – это в первую очередь дело небожителей. Именно они вершат высшую справедливость. Коварный Фемистокл (считалось, что он уже тогда готовил свою будущую измену) говорит: «Нам ведь неожиданно посчастливилось спасти самих себя и Элладу, отразив столь страшные тучи врагов. Ведь этот подвиг совершили не мы, а боги и герои, которые воспротивились тому, чтобы один человек стал властителем Азии и Европы, так как он нечестивец и беззаконник. Он ведь одинаково не щадил ни святилищ богов, ни человеческих жилищ, предавая огню и низвергая статуи богов. И даже море повелел он бичевать и наложить на него оковы».
