Именно так – преступление. Ведь по тем порам вера в государственных богов – это вовсе не политическая реакционность, не знак какой-то интеллектуальной отсталости и мракобесия; в действительности здесь кроется, может быть, самая глубочайшая основа патриотизма. Заметим, что рождённая духом греческих же городов любовь к своей родине, готовность ценою собственной жизни защищать её в своей пренатальной жизни восходит ко временам, задолго предшествовавшим рождению всякого государства. Вот только нужно уяснить, что в этой пренатальной жизни одной из самых величественных идеологем европейской цивилизации отечество – это не территория, доставшаяся какому-то племени в наследство от предков, но земля, в которой устраивают свою обитель могущественные боги, и посягать на неё означает тревожить их покой.
Важно понять, что в древнем представлении боги – это не только те могущественные существа, которые обитают на Олимпе, но и бесчисленные духи лесов, рощ, рек, ручьёв, озёр, где селятся сами греки. Причём в бытовом сознании, на уровне повседневных забот человека, эти божества играют куда более важную роль, нежели далёкие недосягаемые олимпийцы. Бессмертные небожители – лишь опорные элементы официальной государственной религии, о которой вспоминают только по случаю. Занятые чем-то своим, великим и непреходящим, они не всегда могут заметить деяния маленького человека, а вот с этими существами приходится жить бок о бок, а следовательно, согласие с ними ничуть не менее важно.
Кстати, Афинам покровительствовала не только великая богиня. Город чтил память получеловека, полузмея, рождённого Землёй Кекропа, своего основателя и первого царя. По древней легенде, именно он построил афинский акрополь и соединил разбросанных по полям жителей Аттики в составе государства. Кстати, и сами афиняне часто называли себя кекропидами. В числе заступников города был и один из первых афинских властителей Эрехтей:
…которого в древние веки
Матерь земля родила, воспитала Паллада Афина,
И в Афины ввела, и в блестящий свой храм водворила…
[85]Позднейшие предания приписывают ему решающую роль в борьбе с фракийцем Евмолпом, вторгнувшимся в Аттику: царь принёс в жертву богам свою собственную дочь, после чего победил и убил захватчика. Впоследствии ему был воздвигнут храм; он стоял на том самом месте, где, согласно легенде, совет богов во главе с Зевсом судил спор между Афиной и Посейдоном за власть в Аттике. Было решено передать её тому, кто принесёт более ценный дар городу. Посейдон коснулся трезубцем скалы, и из неё забил источник солёной морской воды. Афина ударила копьём в землю, и на этом месте выросла плодоносная олива. Кекропу Зевс предложил решить, что полезней, – и, благодаря именно его вердикту, город стал носить имя богини. Солёный источник остался в пределах храма, так же, как и священная олива в его саду. В память об этом храм Эрехтейон был посвящён всем трём участникам знаменательного события: Афине, Посейдону и Кекропу. Впрочем, забота эллина о том, чтобы ненароком не обидеть какое-то пусть и не являвшееся ему, но скорее всего наделённое и могуществом и властными полномочиями божество доходила даже до воздвижения (так, на всякий случай) алтарей вообще не известным никому богам. Существовал такой и в древних Афинах, на нём так и было написано: «Неизвестному богу».
