От вчерашней агрессивности Марка, казалось, не осталось и следа. Он неловко сел на маленький диван у окна и попросил:
– Чаю дай, а? И вообще, есть так хочется.
– Это называется «есть так хочется, что переночевать негде», – сказала Таня. Она словно провоцировала его: подошла совсем близко к сидящему в углу Марку и остановилась, не говоря ни слова. Ему не оставалось ничего другого, как поднять руки, обнять ее за талию и прижаться лицом к животу.
Таня по-прежнему молчала, пока он покрывал поцелуями полоску голой кожи между короткой черной маечкой и низким поясом джинсов. Потом она присела на корточки и подставила ему губы. Потом потянула его за собой и легла на ковер.
Когда Марк протянул руку, чтобы расстегнуть на ней джинсы, она сказала:
– Ты же, кажется, есть хотел. Пойдем я тебя накормлю.
– Нет, не хочу больше есть. Хочу тебя.
– Нет уж, попросил есть, так давай ешь.
Она вскочила на ноги и убежала в кухню. Он тоже медленно поднялся, ошарашенный. Кое-как пригладил растрепавшиеся волосы и пошел вслед за Таней.
Она уже вытащила из холодильника хлеб, сыр и колбасу и нарезала бутерброды.
– Больше ничего нет, – сказала она. – Я обедаю не здесь, а у Фаусты Петровны.
– Неважно. И так хорошо.
Таня заварила чай и разлила его по чашкам. Марк отхлебнул из своей, обжегся, закашлялся. Откусил от бутерброда с сыром, снова закашлялся.
– Что с тобой? – спросила Таня.
– Не знаю. Что-то я слишком тороплюсь. Нервничаю.
– А из-за чего тебе, собственно, нервничать?
– Я не понимаю, чего ты хочешь, Таня.
– Чего я хочу? Ну… Расскажи мне еще про волков. Мне нравится слушать, когда ты рассказываешь.
– Ну до волков ли нам сейчас?
– Нет, я хочу, – уперлась Таня. – Хочу слушать про волков. Или про оборотней. Рассказывай мне, как ты рассказываешь Фаусте Петровне.
– Таня, не будь дурой, не ревнуй меня к Фаусте. Не слушая его, она только повторила:
– Рассказывай.
– Ну что ж… – сказал он неохотно: было видно, что у него нет ни малейшего желания заводить очередную историю. – Оборотнем в Жеводане считался такой колдун, который заворачивался в волчью шкуру при наступлении темноты и прятался в оврагах или под деревьями, недалеко от дороги. Когда на ней появлялись путники, он на них нападал.
– И какой он был? Очень страшный? – Таня специально широко раскрывала глаза, воссоздавая атмосферу разговора в доме Фаусты.
– Кому как. Если хватало смелости взглянуть оборотню в лицо, прохожий мог приказать ему сбросить шкуру и вступить в бой. Если оборотень оказывался сильнее, путник был вынужден сам надеть его шкуру и тоже превращался в оборотня сроком на три года.
