— Я… не знаю. Мне надо подумать, — ответила она и начала спускаться по каменистой тропинке.
— Еще одно.
Джейсон улыбался, но в его облике появились решительность и жесткость, о которых она в последние дни стала забывать.
— Речь идет о Дездемоне, — твердо сказал он. — Не хочу тебе лгать. Я по-прежнему намерен добиться от тебя согласия петь Дездемону.
Сердце у Дейзи упало, когда она услышала брошенный ей вызов. Неужели такой короткой оказалась пауза в их единоборстве?
Она молча покачала головой и побежала вниз по тропинке.
Чарли сидел в своем любимом кресле у пианино и при появлении Дейзи скорчил гримасу покаяния.
— В глупое положение я себя поставил, не так ли?
— Нет. Я понимаю, как тебе трудно. — Она закрыла дверь коттеджа и сняла шаль. — У всех великих художников бывают психологические кризисы. Вспомни Ван Гога. Он отрезал себе ухо. — Она посмотрела на него и улыбнулась. — Твои уши, слава богу, на месте.
— Я бы не задумываясь променял свое ухо на его талант. — Он вытянул ноги и похлопал себя по коленям. — Черт, за его талант я не пожалел бы руки или ноги. Где Джейсон? Я спугнул его?
— Нет, что ты! — Избегая смотреть на Чарли, она подошла к кухонному стулу и повесила на его спинку шаль. — Мы ходили прогуляться, а затем он поехал к себе в отель.
— Я был груб с ним.
— Он все понял.
Чарли кивнул.
— Он сложный человек, но понимающий. — Прищурившись, он посмотрел на Дейзи. — Он — тот самый, не так ли?
Она оцепенела.
— Что значит «тот самый»?
— Тот самый, кто даст тебе счастье, которое я познал с твоей матерью, — он ласково улыбнулся. — Я рад, что он появился именно сейчас, Дейзи. Ведь я скоро уйду. Ты осталась бы одна, если бы не появился этот молодой человек. Больше всего я хочу, чтобы ты была счастлива и любима.
— Все не так, как ты думаешь, — запинаясь, проговорила она. — Мы просто друзья, Чарли.
Он укоризненно покачал головой.
— Не обманывай себя. Ты любишь его. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить хоть одну ее минуту понапрасну.
— Да нет же, я… Ты ошибаешься. Я не…
Внезапно на Дейзи словно сошло озарение. Она поняла, что то неуловимое чувство, которое она испытала в объятиях Джейсона, было любовью. Радость и нежность, желание дарить и быть одаренной — это и было любовью.
— Но… Как ты узнал?
Чарли встал с кресла и лукаво улыбнулся.
— У меня острый глаз художника, не забывай!
Лицо его тут же помрачнело.
— Жаль, что при этом бог обделил меня талантом.
Он устало побрел к своей спальне, но, не дойдя до двери, оглянулся, с любовью посмотрел на дочь и повторил:
