Все еще растерянная, Келли покачала головой.
— Но ты ошибаешься, Ник. Я совершенно не хотела этого делать.
Ведь она никогда не была любительницей острых ощущений, разве не так? Но тут Келли вспомнила о мгновенном ощущении торжества, испытанного ею в тот момент, когда она оставила Ника в комнате с двумя рассерженными мужчинами, и внутренне похолодела.
— Больше так не делай, — тихо сказал О'Брайен. — Мы теперь будем с тобой ближе, чем сиамские близнецы, Кудряшка. Я уже знаю тебя лучше, чем ты сама себя. Для тебя больше не должно быть таких безвыигрышных ситуаций. — Двери лифта распахнулись, Ник взял ее под руку и решительно повел через вестибюль к стеклянной входной двери. — А если ты еще раз столкнешь меня лицом к лицу со своими бывшими любовниками, — сурово добавил он, — то я скорее всего просто придушу их.
— Я могу чем-то помочь? — крикнула Келли, стараясь перекричать гудение горелок.
О'Брайен, всматривавшийся в альтиметр, поднял на нее глаза и улыбнулся.
— Просто отдыхай и наслаждайся полетом, — прокричал он в ответ. — Я сейчас должен какое-то время последить за горелками. Если мы будем подниматься слишком быстро, то сопротивление воздуха может разорвать шар.
— До чего приятная мысль! — с иронией заметила Келли, придвигаясь к краю плетеной гондолы, чтобы поглядеть на долину Рио-Гранде, проплывающую далеко внизу. При взгляде сверху она напомнила Келли полотно абстракциониста — сплошные квадратики зеленого и коричневого. Ее взгляд беспокойно устремился на блестящий алый шар, вздымающийся над ней гигантским грибом. Движимый горячим воздухом, шар летел словно надувной шарик, отпущенный беззаботной детской ручкой.
Впрочем, в их подъеме ничего беззаботного не было. Потребовалось шесть человек, чтобы удерживать вздымающуюся оболочку над горелками до тех пор, пока уже можно было поднимать гондолу.
Воздух становился все холоднее, и Келли надела куртку и застегнула «молнию». Потом она достала из сумки фотоаппарат. Следующие пять минут она сосредоточенно щелкала, снимая внутреннее пространство гондолы, а потом, с гораздо большим интересом, — смуглое, напряженное лицо и сильную фигуру О'Брайена. На фоне ослепительно голубого неба он казался еще более мужественным.
Один раз О'Брайен взглянул на нее и иронически поднял брови, но больше не проявлял интереса к беспрерывно щелкающему затвору. Лишь когда он увидел Келли, беспечно сидящую на краю корзины и держащуюся одной рукой за трос, он вмешался. Не говоря ни слова, он грозно посмотрел на нее и резко махнул рукой вниз.
