— Нам еще многое нужно успеть, милорд, — Шарлотта зажала между большим и указательным пальцем страницы тетради с непройденным материалом. — А времени до приезда гостей из Сереминии осталось мало. Если у вас нет желания обсуждать правила поведения в городе, может быть сегодня поговорим о лошадях и охоте? Мне кажется, эта тема вам больше по душе.
Винтер с царственным спокойствием проигнорировал ее предложение — точь-в-точь халиф из «Тысячи и одной ночи»:
— Вы слышали историю о моем побеге в Эль-Бахар?
— Если не ошибаюсь, вы покинули родину после смерти отца.
— Так вы интересовались моей судьбой? — оживился молодой человек. — Не стоит смущаться, мисс леди Шарлотта. Меня тоже интересует ваше прошлое.
Вот вам и фамильярность — неизбежное следствие праздной болтовни между учителем и учеником. Шарлотта склонилась над тетрадью и прочла вслух заголовок:
— «Джентльмен на охоте».
— О себе вы рассказывать не хотите. Хорошо. Мне было пятнадцать, когда умер отец. Утрата причинила мне невыразимую боль.
— «Джентльмен выбирает себе скакуна, руководствуясь его выносливостью и живостью, — продолжала читать Шарлотта. — Вместе они тренируются, пока не научатся двигаться, как одно целое».
— Папа был старше отцов моих сверстников, но болезни обходили его стороной. Я думал, ему сносу не будет.
Девушка потеряла строку, на которой остановилась. Точнее, слова перед глазами потеряли всякий смысл.
— Когда речь заходит о родителях, так думают все.
— Постойте, вы тоже потеряли отца?
Шарлотта покачала головой, и Винтер высказал следующее предположение:
— Значит, мать?
— Охота, — почти отчаявшись, напомнила о теме урока девушка.
— Понимаю: оба одесную Отца Небесного.
Молодой человек говорил так проникновенно, Шарлотта и сама не заметила, как произнесла:
— Оба ушли из жизни.
— Но не из сердца, — он одарил ее блаженной улыбкой.
Видимое чистосердечие Винтера все же не внушало девушке доверия, и она приготовилась еще раз напомнить, что не станет перед ним исповедоваться.
— Мисс леди Шарлотта, повторю снова: вам следует отказаться от корсета.
Пойманная врасплох, девушка опустила глаза на талию: китовый ус изрядно досаждал, местами врезаясь в тело, но внешне это вовсе не было заметно.
— Вы сняли туфли, как я велел, и только выиграли от этого. Посмотрите на себя, — укоризненно продолжал молодой человек, — так напряжены и зажаты, хотя сидите на удобных, мягких подушках. Если вы снимете корсет, то, возможно, даже сможете улыбаться, и не будете выглядеть так, словно у вас крутит в животе.
