Ей нужна жизнь, не ограниченная стенами спальни!
Обнаружилось, что у нее неподходящие характер и темперамент для содержанки. Воля, тело, желание, ненасытная потребность, но не темперамент. Она так же прозаична, как и любая провинциальная мисс. Она не способна отринуть чувства, страхи, опасения… В этом, должно быть, и кроется различие между примерной женой и содержанкой.
И если ее мужем суждено стать Ролтону, что ж, пусть так и будет. Она скажет об этом Джереми… сегодня ночью.
Идея медленно обретала формы, становилась все настойчивее, и Джереми внезапно осознал, что больше не видит в ней озорного ребенка, которого знал столько лет. Перед ним женщина — упрямая, умная, гордая, отличающаяся необычайной красотой и элегантностью. Личность.
Она чувственна, неотразимо притягательна. Настолько, что сама мысль о ней возбуждает его. Вот и сейчас он едва не излился прямо в панталоны… Как можно жить с сознанием, что своими руками отдал ее в руки другого?! Что этот другой долбит ее днями и ночами?!
Он пришел, как всегда, словно ночная тень, и, как покорная любовница, она ждала его, ждала в последний раз, чтобы насладиться им, оставить бесценные воспоминания, прежде чем попрощаться навсегда.
Джереми не нуждался в постельных играх; она уже ждала его, обнаженная и нетерпеливая. Оставалось только сунуть ключ в замочную скважину, а свой пенис — в ее жаркую плоть, чтобы снова и снова стать единым целым. Он извергся. Кончил. Снова взял ее. До изнеможения, до беспамятства, брал и брал. И когда они оба уже задыхались, измученные, удовлетворенные, он опять взял ее. Словно хотел навсегда поставить на ней клеймо своего владения, заполнить до такой степени, чтобы ни один мужчина не смог занять его место.
Даже в самый разгар ослепительного блаженства Реджину преследовала страшная мысль: он откуда-то знает, что это их последняя встреча. Он же не знал ничего, кроме того, что не желает покидать ее или отдавать другому. Он хотел остаться в ней навечно, замучить до потери сознания. Жениться на ней!
Рассвет настал слишком рано.
— Джереми…
— Не сейчас, мне нужны твои соски.
— Тебе всегда нужны только мои соски.
— Верно, и над этим стоит серьезно задуматься.
Свет, проникавший сквозь щель между шторами, знаменовал начало и конец.
Реджина затаила дыхание, когда он стал перекатывать языком ее удлинившийся сосок.
— Джереми…
— Ш-ш…
Сейчас она должна сказать об этом, но говорить не было сил. Однако ему пришлось остановиться, потому что в дверь яростно стучали.
