– Почему вы плачете?
– Я не плачу.
– Плачете.
Она провела пальцем по щеке.
– Извините, что я позвала вас по имени, я просто не помню, как ваша фамилия.
– Напротив, мне это приятно. Ответьте же, почему вы плачете?
– Потому что он меня побил.
Я не верил своим ушам.
– Он вас бьет?
– Да, и часто.
Я был в смятении. Конечно, я предполагал, что жизнь с Кастэном не сулила ничего хорошего его жене, но предположить, что он еще и бьет ее...
Я сжал кулаки.
– Грязный тип! Осмелиться поднять руку на вас... Почему он вас бьет?
Лицо ее сделалось серьезным, задумчивым. Она взяла себя в руки.
– Потому что... – выговорила она наконец, – потому что от этого ему легче, я думаю, слабые мстят за свою слабость тем, кто еще слабее, чем они сами.
Я задал ей вопрос, который терзал меня, и я не осмеливался спросить ее прямо:
– Почему, черт возьми, вы вышли замуж за этого типа? Он вам подходит, как перья кролику!
По насыпи тихо прошел поезд, астматично попыхивая. Его красные отблески осветили лицо Жермены, и я увидел, что ее взгляд стал злым.
– Почему девушки выходят замуж за стариков? В какой-то книге есть ответ. Я была молода, любила парня моего возраста. Забеременела от него. Его семья воспротивилась нашему браку, и его послали куда-то за границу. В ту пору Кастэн и подцепил меня. Он воспользовался случаем, чтобы уговорить мою мать. Она была бедная, вдовая, в отчаянии от моей ошибки. Мать так настаивала, что я согласилась. Но только не надо доверять людям, идущим на жертвы, это худшие на земле негодяи.
В ее устах слово "негодяи" приняло какое-то очень емкое значение. Оно выражало всю ее горечь и отчаяние...
Я прикоснулся рукой к ее плечу. Она резким движением высвободилась.
Чтобы скрыть свое смущение, я спросил:
– И тогда?
– Тогда ничего... Он начал с того, что отвел меня к подпольной акушерке, специализировавшейся... на преждевременных родах. Ребенка у меня не стало. Кастэн выиграл на всех досках... Он относился ко мне, как к собаке. Теперь под настроение он выдумывает любой повод, чтобы меня поколотить.
Да, поэзией в этой истории и не пахло.
Некоторое время мы молчали. Прошел еще один поезд, свет из его окон выхватывал из темноты прекрасное, грустное лицо мадам Кастэн.
– Почему вы его не бросите?
Она повернула голову. Ее волосы коснулись моего лица, и я снова удержался, чтобы не прижать ее к себе.
– Видите ли, месье Блэз...
– Вы можете называть меня просто Блэз.
– Это не принято.
– О'кей, не будем больше об этом, все ясно... Вы остались, потому что боитесь, вас устраивает ваша унылая, растительная жизнь, разве не так?
