«Да, — подумал Исмал. — Хотелось бы знать, как эта необыкновенная женщина распознала меня под одеждой констебля». Это беспокоило Исмала даже больше, чем тот нехарактерный для него факт, что он пришел к ошибочному заключению. Цивилизованный человек, живущий в нем, подсказывал ему, что Лейла сумела распознать его в неопрятном констебле потому, что она художница и очень наблюдательна. А сидевший в нем суеверный дикарь верил в то, что этой женщине дано видеть людей насквозь.
Ни один человек, даже он, не может знать, что творится в душе и голове другого человека. А ей это оказалось по силам! Да, он раскрывает тайны, но не с помощью магической силы, а благодаря умению наблюдать и разгадывать малейшие изменения — в тембре голоса, выражении лица, характере жестов. Сам он никогда не выдавал себя такими неосторожными уликами. Но Лейла что-то разглядела. Он чем-то себя выдал!
Исмал не любил все эти «что-то» и «чем-то», говорившие о том, что он теряет над собой контроль. Когда-то, десять лет том; назад, любовь к женщине ослабила его волю и разум, и он до сих пор за это расплачивается. Больше он так рисковать не станет. Для приличия он придет на похороны. А потом вернется на континент и постарается забыть Лейлу.
— Нет, я не любопытен. Дело сделано, проблемы больше нет, и я доволен, — сказал он вслух.
Похороны Фрэнсиса состоялись на следующий день после слушания дела о его смерти. После них граф Эсмонд вместе с остальными приехал в дом Боумонтов. Он выразил свои соболезнования и любезно предложил оставить с Лейлой Ника до тех пор, пока Демптоны не найдут себе новых хозяев.
Лейла вежливо отклонила предложение графа. Его речи и манеры были безупречны — не слишком холодны и не сверхсердечны, но исходивший от него холод был настолько ощутим, что казалось, будто между ними была стена изо льда.
Когда Лейла начала объяснять, что один из слуг Эриара временно останется в ее доме, Дэвид и Фиона стали настаивать на том, чтобы прислать кого-нибудь из своих слуг. Фиона разозлилась на Дэвида, когда герцог Лэнгфорд, стоявший рядом и беседовавший с лордом Квентином, позволил себе высказать свое мнение.
— У слуги графа Эсмонда была целая неделя, чтобы ознакомиться с вашими требованиями, миссис Боумонт. Его присутствие в доме окажется менее разрушительным — в любом смысле. Вы и так пережили слишком много.
— Совершенно верно, — поддержал герцог Квентин. — Полагаю, это было бы самое простое решение.
