Дариус медленно отходил от любовной горячки, размышляя о том, что не должен был так долго ощущать запах ее тела и вкус губ, чувствовать ее прикосновения…
Кроме того, он не должен иметь такое чувство, словно они только что пережили вместе нечто большее, чем одно знойное объятие.
Как правило, Дариус в течение определенного времени испытывал желание к какой-то конкретной женщине, а когда его желание удовлетворялось, начинал желать другую, потом третью и так далее, без конца. Вожделение казалось ему разумной и вполне рациональной вещью. Стремление самца к спариванию и размножению являлось естественным и определялось природным инстинктом. Этот инстинкт лежал в основе поведения животных, которых он изучал. Все в природе должно воспроизводить себя, и нет ничего удивительного в том, что большую часть времени и львиную долю энергии мужские особи посвящают этому занятию.
Однако только что пережитое Дариусом не было разумным и рациональным. То, что с ним творилось, было слишком сложно и пугающе непонятно. Из женщин, которых он встречал за свою жизнь, Шарлотта раздражала его больше всех. Во-первых, она раздражала его уже тем, что до сих пор не была замужем, и это делало ее недоступной для него. А если еще принять во внимание ее капризный характер…
– Вам не следовало меня целовать, – негромко сказал он.
– Знаю. – Шарлотта кивнула. – Это был… порыв.
– Пожалуйста, никогда больше не делайте этого.
– О, поверьте, вам нечего опасаться. Это мне урок на всю жизнь! – Шарлотта стала отряхивать юбки с таким же энтузиазмом, с каким служанки вытряхивают пыль из ковров.
– Послушайте, что же вы делаете? Ваши юбки совершенно чистые.
– Просто пытаюсь хоть чем-нибудь занять руки, чтобы не дать вам пощечину.
– Но это же вопиющая несправедливость, – возмутился Дариус. – И потом, вы первая это начали. Кстати, хотелось бы знать, зачем вы это сделали.
– Я вам уже сказала зачем, – раздраженно ответила Шарлотта. – Чтобы отвлечь вас. И вы сами подтвердили, что у меня это отлично получилось.
– Но от чего вы пытались меня отвлечь? Шарлотта снова принялась стряхивать с юбки несуществующие пылинки.
– Я уже забыла. Наверное, это было не очень важно. Дариус скрипнул зубами.
– Когда-нибудь, может быть, даже на днях, я придушу вас, и когда меня спросят, зачем я это сделал, я расскажу всю правду. Не сомневаюсь, что тогда присяжные заседатели выкрикнут в один голос: «Невиновен!»
– И вовсе вы меня не придушите, – храбро заявила Шарлотта, – потому что я придушу вас первой.
