Чуть позже пришло время дамам оставить зал и отвести невесту наверх, в спальню, отведенную молодоженам на эту ночь. Элин краснела и хихикала – больше от возбуждения и танцев, чем от вина – и, оказавшись в комнате, несколько раз прошлась по ней танцующими шагами, а потом со смехом упала на кровать.
– Ох! – воскликнула она. – Ох! Ни у кого не было такой прекрасной свадьбы! Ах, какой чудесный день!
– Уверена, что ночь будет несравненно лучше, – сказала Авуаз и поцеловала ее в лоб, оставив ждать венца ее радости.
В Таленсаке тоже понимали, какой честью является свадебный обряд в Реннском соборе, но, как и его владелец, предпочли бы, чтобы празднование прошло дома. Однако лишенная церемонии деревня все равно не осталась без праздника. На следующий день после герцогской охоты на оленя Тиарнан привез молодую жену домой и обнаружил, что для него приготовлен еще один пир.
Когда свадебный кортеж въехал в ворота поместного дома в Таленсаке, его ждали заставленные едой столы, расставленные по всему двору. На весело пылавшем в центре двора огне жарился целый бык, а передняя стена дома была едва видна за бочонками эля и бочками сидра. Домашние слуги потели над очагами, начав приготовления в ту же минуту, как Тиарнан уехал в Ренн, а когда новобрачные выехали обратно в Та-ленсак, один из сопровождающих поехал вперед, чтобы дать остававшимся дома сигнал разжигать огонь.
Хотя ничего не говорилось заранее, Тиарнан этого ждал и пир устраивался за его счет. Любой крестьянин предоставил бы жителям своей деревни еду, питье и танцы в день своей свадьбы, так что, естественно, владелец поместья должен был дать их – но только в больших количествах. Он снял Элин с коня, а Кенмаркок вручил ей ключи от дома. Жители деревни к этому времени уже собрались у привратницкой, одетые в нарядную одежду и готовые к танцам. Некоторые сжимали в руках дудки, бубны и барабаны. Тиарнан пригласил всех входить, и они с Элин начали первый танец.
Пир продолжался три дня – к вящему удовольствию жителей деревни. Горы пищи и реки питья были уничтожены, а танцы шли каждый вечер, пока луна не поднималась высоко в небо.
Юстин Браз пропустил почти весь третий день. Он подрался с отцом и дядей девицы, за которой ухлестывал, и оказался в колодках. Его приятель Ринан пришел посидеть с ним вечером и время от времени давал ему отпить вина из фляжки, которую прихватил с собой. Солнце село, и взошла луна, полузакрытая облаками. Из поместья доносилась музыка, которая уже стала медленной. Звуки дудок были едва слышны, но барабанный бой оставался звучным и ровным, словно сердцебиение мира.
