Она бросила на него удивленный взгляд:
– Пятьдесят лет! Но почему же ты не отдал мне ее раньше?
– Ах, Эмма, Эмма, это долгая история, – сказал он и замолчал от нахлынувших воспоминаний.
Как прекрасна она была в тот вечер! Ее рыжие волосы подняты и уложены в сложный тяжелый узел из множества переплетенных прядей. Белое бархатное платье с большим вырезом, плечи обнажены. К маленькому рукаву была приколота брошка в виде стрелы, украшенная изумрудами. Он заказал эту брошку у ювелира к ее тридцатилетию, и она представляла собой безупречно сделанную изысканную копию дешевой маленькой брошки из зеленого стекла, которую он подарил ей на пятнадцатилетие. Она была очень растрогана тем, что он не забыл своего давнего обещания, которое дал ей когда-то на кухне в Фарли-Холле, и пришла в восторг от изумрудной стрелы. Но в тот рождественский вечер, который вспоминался сейчас ему, когда она предстала перед ним во всем своем элегантном великолепии, с серьгами, в которых горели великолепные изумруды Макгилла, его изумрудная стрела, хотя она и обошлась ему в приличную сумму, показалась ему дешевой побрякушкой по сравнению с ее серьгами.
Эмма, начинавшая проявлять нетерпение, нахмурилась и воскликнула:
– Ну, что же, ты расскажешь мне эту историю или нет?
Он усилием воли вернулся из прошлого в настоящее и улыбнулся ей:
– Ты помнишь первую вечеринку, которую я устроил в этом доме? Это было на Рождество, и…
– Помню ли я ту вечеринку! Конечно – до мельчайших подробностей. Это было 26 декабря 1919 года, – воскликнула Эмма, лицо которой при этом воспоминании осветилось изнутри.
Блэки кивнул и посмотрел на коробочку, которую по-прежнему вертел в руках. Он поднял голову. На его немолодом, изборожденном морщинами лице, сияла самая чистая и нескрываемая любовь, и от этого он казался гораздо моложе.
– Я купил это для тебя незадолго до того вечера, в Лондоне, в лучшем ювелирном магазине, я и собирался отдать тебе во время вечеринки…
– Но ты так и не сделал этого… почему? Почему ты передумал, Блэки? – Ее глаза были полны недоумения, она была совсем сбита с толку.
– Я решил сначала поговорить с Уинстоном. Между прочим, в этой самой комнате. – Он огляделся вокруг, как будто в игре света и тени, наполнявших комнату, он увидел, как снова разыгрывается та давняя сцена, увидел тень молодого Уинстона, каким он был тогда. Он откашлялся. – Мы с твоим братом говорили о тебе…
– Интересно, что же вы говорили обо мне?
