Несмотря на усталость, она открыла чемодан и бережно разложила вещи в платяном шкафу и комоде. В нижнем ящике комода она нашла два чистых лицевых полотенца. Она взяла их, и ее взгляд упал на книги, лежавшие в глубине ящика. Сгорая от любопытства, она достала одну. Это был томик стихов Уильяма Блейка в красном кожаном переплете с красивыми тиснеными иллюстрациями. Она открыла его и взглянула на чистый лист в начале. Она медленно произнесла вслух:
– Книга Альберта Х. Дэниела.
Она положила ее на место и посмотрела на другие тома в таких же шикарных переплетах. Ее губы произносили незнакомые имена: Спиноза. Платон. Аристотель. Она бережно вернула их на место, с интересом гадая, кем же был этот Альберт X. Дэниел, и думая, сколько радости доставило бы Фрэнку держать в руках книги, подобные этим.
Фрэнк. Малыш Фрэнки. У нее перехватило дыхание, она тяжело опустилась на стул, сердце колотилось в груди. Она подумала об отце, и печаль с примесью растущей тревоги нахлынула на нее, опустошая и лишая сил. Эмма откинулась на спинку стула. Сегодня утром она оставила ему записку, что отправляется в Брэдфорд поискать место получше в одном из шикарных особняков. Она объясняла, что у нее были какие-то сбережения, чтобы продержаться несколько недель. Дочь уговаривала его не волноваться и обещала вскоре вернуться, если не найдет подходящей вакансии, и добавляла, что в случае удачного обустройства она напишет ему и сообщит свой адрес.
– Что же мне написать? – спросила она себя с беспокойством. Она не знала. И у нее были более важные проблемы в предстоящие дни. Выжить – это прежде всего.
Эмма пробыла в Лидсе уже почти неделю, но до сих пор не смогла найти работу. В последние четыре дня она прилежно заходила в каждый магазин на Бриггейт и близлежащих улицах в поисках хоть какой-нибудь должности, готовая приняться за самую черную работу. Но свободных мест не было вовсе, и это усиливало ее тревогу и страх. Упорно, с раннего утра до самых сумерек, она топтала тротуары Лидса, те самые тротуары, что, по словам Блэки, были вымощены золотом, но Эмме с каждой минутой они казались все тверже и грязнее.
За эти четыре дня девушка хорошо изучила центральные районы города, благодаря своей удивительной памяти и прекрасной способности ориентироваться. Несмотря на жестокое разочарование и отчаяние, охватывавшее ее порой, жизнь в Лидсе казалась ей волнующей и даже захватывающей. Она также обнаружила, к своему немалому удивлению, что не испытывала никакого страха перед этим громадным центром деловой и культурной жизни, так точно описанным Блэки больше года назад. Огромные здания, внушающие благоговение своими невероятными размерами, казалось, лишь слегка угнетали Эмму, когда в понедельник утром она отважно вышла из меблированных комнат миссис Дэниел, решив во что бы то ни стало найти себе работу. Девушка быстро свыклась с окружавшими ее гигантами, которые легко могли бы внушить ужас более впечатлительному человеку, чем была она, Эмма. Ведь она видела суть этих необъятных сооружений: достижения в промышленности и успехи прогресса, воплощения денег и, несомненно, власти. И ее горячее сердце неизменно билось чаще, радуясь тем безграничным возможностям, которые они предлагали, и ее пылкая устремленность крепла, ибо в силу своего богатого воображения и оптимистического настроя Эмма искренне верила, что все может осуществиться.
