– Благодарю вас, – произнесла Эмма, едва сдерживая душивший ее смех.
– Что ж, я оставляю вас, можете распаковывать чемодан. – Миссис Дэниел кивнула уже более добродушно и затворила за собой дверь.
Зажав рот рукой, Эмма прислушалась к удаляющимся глухим шагам хозяйки, пока те не затихли. Она пролетела через мансарду к кровати и зарылась лицом в подушку, стараясь не расхохотаться во все горло. Слезы текли по ее лицу. „Знакома ли я с домашней работой!” – билась неотвязная мысль, и приступы смеха вновь подкатывали к горлу. Но наконец ее веселье улеглось, и она села, вытирая слезы со щек. Эмма стянула кружевные перчатки. Она взглянула на свои руки и усмехнулась. Может, они и не были красны и шершавы от работы, но они едва ли походили на руки леди. Еще бы. „Хорошо, что я всегда оставалась в перчатках, – подумала она, – возможно, меня подвели бы руки”.
Теперь Эмма встала и подошла к умывальнику, посмотрела на свое отражение в зеркале. Это черное платье и кремовая шляпка достались ей из гардероба Оливии Уэйнрайт, и их благородство было несомненно. Начав однажды, она уже без труда могла подражать до мелочей выговору Оливии. В сущности, говорить в любезной манере было для нее вполне естественно, ведь у нее был хороший слух, и она занималась с Эдвином. Тот лудильщик со своей женой-цыганкой, Рози и миссис Дэниел – все верили в то, что она молодая изящная светская дама, хотя и из обедневших. И это не случайно. Именно это впечатление она стремилась произвести, стараясь создать этот образ с первой минуты.
Еще до отъезда из Фарли Эмма настроилась предстать в Лидсе, а затем и жить там в качестве молодой леди, которая со временем станет благородной дамой. И притом богатой. Она вновь улыбнулась, но теперь улыбка была циничной, а глаза ее, потемневшие от глубоких раздумий, на мгновение показались холодными, как изумруды, – так поразительно было это сходство. Она еще покажет этим Фарли, но сейчас она не будет на этом останавливаться. Время для нее было драгоценно, его предстояло планировать точно и использовать до минуты. В счет шло каждое мгновение. Она будет работать по восемнадцать часов в день, семь дней в неделю, если это потребуется для достижения ее цели – кем-то стать. Стать состоятельной женщиной.
Она резко отвернулась от зеркала, сняла шляпку, положила ее на сундук, быстро подошла к кровати. Грязь вызывала в ней такое отвращение, что это стало навязчивой идеей. Комната казалась тщательно прибранной, и она решила осмотреть белье. Стеганое одеяло было старым, но не изношенным. Она откинула его и внимательно взглянула на простыни. Они были не новы; действительно, местами тщательно заштопаны, но без единого пятнышка, недавно выстираны и выглажены. Чтобы окончательно успокоиться, она разворошила всю постель, вплоть до матраца; придирчиво осмотрела его, перевернула и, облегченно вздохнув, быстро, с присущей ей сноровкой, заправила.
