Экипаж остановился. Седжуик вышел и, поднимаясь по парадной лестнице, припомнил составленный им список. Прежде всего он намеревался вышвырнуть на улицу наглую самозванку. Покончив с этим, он должен разыскать Джека и устроить ему основательную взбучку. А затем он собирался как следует напиться и заставить своего бывшего друга заплатить за каждую бутылку. Иначе Джеку не миновать взбучки.
Когда Алекс подошёл к двери, она не открылась немедленно, как обычно во время его пребывания в городе в период сезона. Поскольку летом он держал в Лондоне ограниченный штат прислуги, дверь была заперта – даже для него. Он потянул шнур звонка, а потом забарабанил в дверь тростью, как будто дорога была каждая секунда. В этом он не сомневался.
За дверью послышалось недовольное ворчание дворецкого.
– Кто там? – спросил Симмонс, не открывая.
– Откройте, это Седжуик.
– Конечно, Седжуик, – отозвался Симмонс. – Его милость в имении. Убирайтесь и разыгрывайте свои шуточки где-нибудь в другом месте.
И затем, к досаде Алекса, силуэт со свечой, освещавшей холл, начал удаляться обратно в глубь дома. Он снова заколотил в дверь.
– Симмонс! Немедленно отоприте дверь, или я расскажу вашей жене о ваших ночных карточных играх по четвергам.
– Милорд?
Удалявшийся свет резко остановился.
– Да, Симмонс, это я. А теперь откройте дверь. Послышалось шарканье, стук задвижки, а затем дверь широко распахнулась, и Алекс бросился внутрь.
– Милорд, что вы здесь делаете?
– Зачем, по-вашему, я приехал? Где она? – Алекс понимал, что шумит, но, чёрт побери, не каждый день встречаешься со своей «женой» – и имеешь редкое удовольствие избавиться от неё.
– Тс-с, милорд, – взглянув на верх лестницы, дворецкий приложил палец к губам, – вы можете разбудить её милость. У неё был утомительный день, и она рано ушла отдыхать.
Алекс замер, поставив ногу на ступеньку. Не может быть, чтобы он ослышался, он готов был поклясться, что в голосе дворецкого прозвучала забота.
Забота? Об этой самозванке? Алекс взял себя в руки и понизил голос:
– Симмонс, вы так же хорошо, как и я, знаете, что, кто бы ни был там наверху, это не моя жена.
– Да, милорд, – кивнул Симмонс, – но больше никто не знает.
«Это хорошее известие, – отметил Алекс, – но всё же не даёт ответа на более важный вопрос».
– О чём вы думали, впуская её в дом?
Дворецкий тяжело вздохнул и попытался объяснить случившееся:
– Она прибыла ночью в четверг.
Алекс застонал: разумеется, она появилась в ту ночь, когда Симмонс обычно уходит.
